глаз казался еще более невероятным. Ресницы были густыми, черты – идеально пропорциональными. Даже морщинки у глаз и возле рта не портили его, а, напротив, делали еще привлекательнее. Я могла бы поручиться, что сейчас он был красивее, чем в двадцать лет. Хотя мои щеки горели от слез, я попыталась улыбнуться.

– Пожалуй, на данный момент состариться не в одиночестве для меня уже будет счастьем. Возможно, моей компаньонкой будет Юки.

Лицо Роудса смягчилось. Его взгляд, который я прочувствовала всем телом – до кончиков пальцев ног, скользнул по моему лицу, а рука переместилась мне на ногу. Он легко сжал ее.

– Не думаю, что у тебя есть основания для беспокойства, дружочек.

Он посмотрел мне прямо в глаза и снова обнял.

И не разжимал руки очень долго.

Наконец он отстранился и сказал:

– А у меня новости. Мне придется уехать на несколько недель.

– Какие-то проблемы?

Он кивнул с серьезным видом.

– Егерь из Колорадо-Спрингс попал в аварию и какое-то время не сможет работать, поэтому меня отправляют ему на замену. – Рука, лежавшая у меня на ноге, напряглась. – Говорят, недели на две, но я не удивлюсь, если окажется дольше. У меня несколько дней на сборы. Нужно позвонить Джонни и решить вопрос с Эймосом.

– Если я могу чем-то помочь, только дай знать, – выпалила я.

Губы у него дрогнули, и я поборола желание его обнять.

– Ты уверена?

– Да.

Его губы дрогнули еще сильнее.

– Я поговорю с Эймом, и там решим.

Я кивнула и тут вспомнила еще кое о чем.

– Он все еще наказан?

– Формально говоря, да. Я до сих пор в некоторых случаях говорю ему «нет», чтобы не думал, будто все прощено и забыто, но время от времени делаю поблажки. Он почти безропотно отнесся к наказанию, поэтому я не вижу смысла жестить.

Я улыбнулась.

Он перестал кривить губы и с серьезным видом сказал:

– Здесь у тебя проблем не будет.

– Я знаю.

– Может быть, я разрешу Эйму остаться. А может, и нет. Я пока не до конца это обдумал, но как только решу, скажу.

Я кивнула.

– А ты можешь бывать в доме в любое время, когда захочешь. – Он внимательно смотрел мне в глаза. – По крайней мере, впредь со стиркой проблем не будет.

Впредь? Я невольно улыбнулась:

– Спасибо!

– Колорадо-Спрингс в нескольких часах езды. Если понадобится помощь, обратись к Эйму или Джонни.

– А если тебе или Эйму что-нибудь понадобится, скажите мне. Я серьезно. Что угодно. После сегодняшнего дня я должна тебе по гроб жизни.

– Ты мне ничего не должна. – Его рука снова переместилась на мое бедро. – Я уеду ненадолго.

– А я никуда не собираюсь. Буду здесь. – Я положила руку ему на плечо. – Что бы ни понадобилось тебе, Джонни или Эйму, у вас троих есть я.

За сегодня и за вчера я действительно была обязана ему по гроб жизни, что бы он там ни думал. Я никогда об этом не забуду.

Роудс посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

– Я знаю, Аврора.

Глава двадцать третья

Следующие три недели прошли как в тумане.

Менялся цвет листьев, а вместе с ним что-то менялось во мне. Возможно, катализатором стал сильнейший страх, который я испытала на Адском маршруте. А может, причиной тому было что-то в прохладном воздухе… Но я чувствовала, как внутри меня что-то зреет. И самоопределяется. Этот город, куда я вернулась, где прошло лучшее время моей жизни и случилось самое худшее, с каждым днем все глубже въедался мне в кожу.

Я хотела жить. Эта мысль была не нова, но между жить и жить существует разница – и мне хотелось последнего. Хотелось больше всего на свете! Вся жизнь может измениться в один момент, в результате одного поступка, и в каком-то смысле я забыла об этом.

Пусть каждый день не будет идеальным – ожидать этого было бы наивно, – но пусть он будет хорошим.

Мне хотелось быть именно в этом месте, и я обнаружила для себя, что все здесь становится ближе: отношения с Кларой, общение с покупателями, которых я все чаще воспринимала как друзей, и с подростками, чье общество было не менее ценно, – все это глубже проникало мне в душу.

По сути, единственным, кто оставался для меня загадкой, был Роудс.

С тех пор, как он уехал, прошло две недели, а от него не было ни слуху ни духу. Возможно, он уже был на пути сюда, но в Колорадо-Спрингс – а это в четырех часах езды – произошло ЧП, и его отозвали назад. С Эймосом мы виделись регулярно: он приезжал на школьном автобусе, а позже за ним заезжал дядя. Парнишка рассказывал, что отец звонил каждый день, и даже без всяких околичностей упомянул, что Роудс спрашивал про меня.

Но сам он мне не звонил и не писал, хотя мой номер у него имелся.

Я думала, что все, случившееся с нами раньше, было своего рода поворотной точкой. Я была в этом уверена, но… Возможно, он был очень занят. И я старалась не заморачиваться вопросами, которые не могла контролировать. А вопрос о том, как кто-то относится к тебе, был из этого разряда.

Я просто старалась жить своей жизнью и продолжала осваиваться, и именно поэтому тем утром, три недели спустя после Адского похода, в ответ на скептический взгляд Эймоса ободряюще улыбнулась и взяла шлем.

– Вы уверены? – спросил он, надевая на запястья щитки.

Роудс настаивал на них, когда давал согласие на то, чтобы сын покатался со мной с горы. О том, что собираюсь туда, я сказала ему два дня назад. На сноуборде я никогда не каталась, а на лыжах мы с мамой точно ходили – но на этом все. В городе снега еще не было, но высоко в горах уже навалило, и некоторые курортные заведения открылись.

Я смотрела на парнишку, который стоял передо мной в зеленой куртке и шлеме в тон – их ему купили мама и другой папа в прошлом сезоне.

– Да, уверена. Иди к друзьям. Я сама разберусь.

Он мне не поверил и даже притворяться не стал.

– Вы запомнили, что я сказал насчет носков и пяток?

Я кивнула:

– И что колени нужно сгибать?

Я снова кивнула, но на его лице читалось сомнение.

– Клянусь, все будет в порядке! Иди. Вон тебе друзья машут.

– Я могу разок съехать с вами для верности. Сходить с подъемника непросто…

Именно поэтому я обожала этого парнишку! Он мог быть таким тихим, упрямым, замкнутым – совсем как отец, и сердце у него тоже было золотое.

– Только что на моих глазах это сделал малыш лет пяти. Это не настолько сложно!

Эймос открыл рот, но я снова его опередила:

– Слушай, если все будет из рук вон, я тебе напишу, идет? Беги к друзьям. Я справлюсь.

– Окей.

Казалось, он хотел еще попрепираться, но все-таки удержался. Взял со стойки сноуборд