‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот и обманул. Так хорошо сыграл, что сам себе поверил. Желал, горел… И сейчас готов взять ее. Да что там, готов молить ее о единственном поцелуе! Проклятье! Каким местом думаешь, жеребец недоенный?!

Стриж стукнул кулаком по краю ванной, надеясь, что боль поможет вернуть рассудок и отвлечет от мыслей о влажных приоткрытых губах, о жарких касаниях…

Шисов ты дысс! Да опомнись!

Резко дернув кран, он зажмурился, сунул голову под ледяную струю и держал, пока не начал дрожать от холода. Лихорадка отступила, зато вернулась способность связно мыслить, а заодно злость на заказчика. Вот же троллья отрыжка!

Стриж снова плеснул в лицо ледяной водой. Хватит злиться. Надо разобраться, как это он так влип, и продумать план.

Во-первых, заказ крайне странный. Мастер Ткач всегда говорит исполнителю, что от него требуется, здесь же — цель не названа, но Стриж доставлен к ней. Это значит — таким образом заказчик и Мастер обошли закон, не позволяющий брать заказов на нужный объект.

Во-вторых следует из во-первых. Если требовалось маневрировать и обходить закон — значит, целью является кто-то, на кого заказы брать нельзя. Королевская особа. Шуалейда.

Проклятье!.. Но кому это нужно? Зачем?..

Зачем и кому — это в-третьих. Заказчик — кто-то настолько влиятельный, что может заставить Мастера пойти против закона. В Суарде таких людей… не считая самой принцессы… ровно два. Капитан МБ Герашан, муж зеленоглазой ире, и придворный маг. Чисто умозрительно в этот список попадает и старшая принцесса, Ристана. Но что-то не верится, что ее высочество лично пойдет в Безымянный тупик, скорее пошлет своего любовника, шера Бастерхази.

А если учесть, что капитану МБ смерть принцессы точно не нужна, к тому же при желании он сам мог бы избавиться от нее — остается только один такой человек. Шер Бастерхази.

В-четвертых, заказ опасен. Даже Пророк со своим амулетом по сравнению с Шуалейдой — слепой котенок. Значит, или наставнику нужно, чтобы заказ был исполнен любой ценой, или заказчик потребовал для дела именно Стрижа. В ином случае наставник послал бы Седого, ведь это шанс от него избавиться.

В-пятых. Опять же формулировка заказа и зелье. Наставник сказал: «сам поймешь, что делать» и напоил его наркотической отравой. Чтобы Шуалейда не поняла, кто он такой? Она может почуять Тень и защититься от нее? Наверняка может. Она же убила мастера теней, покушавшегося на принца Каетано. Убьет и Стрижа, если почувствует опасность, и никакие нежные прикосновения и пылкие взгляды ее не остановят. Она же — принцесса и колдунья, а не беззащитный невинный цветочек, читающий дамские романы и думающий лишь о любви…

М-да. Тем более с любовью у нее все хорошо. Она — невеста кронпринца Люкреса, у нее в любовниках сам полковник Дюбрайн. Вряд ли юнец без шерского дара, каким бы красавчиком он ни был, способен заинтересовать ее всерьез. Он ей не ровня, а поэтому годится лишь для игры.

Вот оно. В-шестых. Игры колдуньи заканчиваются для игрушек смертью. И если он не поторопится, то с Тигренком скоро будет покончено.

Шис. Как все сложно…

Снова разболелась голова, затошнило. Подумалось — если она при первой встрече не прочитала его истинных намерений, значит ли это, что не поймет и дальше? Нет, лучше не думать об этом. Страх она точно почует. Она же питается страхом, наставник говорил — сумрак, зурги… Проклятье. Если бы можно было просто сбежать! Ведь наставник не сказал «убей», значит, если он сейчас сбежит, то не нарушит волю Хисса?

Стриж целую минуту обдумывал эту прекрасную мысль: сбежать. Вот только что после? Допустим, удастся как-то снять эту голубую защитную пленку. Просочиться сквозь нее. Удастся вернуться домой, к наставнику. Что станет в этом случае делать Шуалейда? Плюнет и забудет? Ага. Как же. Колдунья из семьи Суардис простит беглого раба. Смешно! Тем более она явно хочет его, своего Тигренка. Шис. Шис!

Стриж сжался, представив, что сделает с ним Шуалейда, когда поймает. Дрессура у Мастера, когда он учил терпеть боль и дышать по команде, покажется прогулкой по Светлым Садам. Ведь всем известно, что темные колдуны обожают боль и страх, для них это — деликатес.

Все! Хватит паниковать! Безвыходных положений не бывает. Шуалейда хочет его — и она его получит. Все что захочет. Она подпустит Стрижа достаточно близко, чтобы он успел нанести единственный удар.

«Справишься и вернешься!» — послышался голос Наставника.

— Вернусь. Если не подохну, — беззвучно сказал Стриж Зеленому Дракону на витраже, рассмеялся и задел флакон, стоявший на бортике ванны.

В воздухе разлился аромат кувшинок. Так же пахли ее руки…

Стриж не успел снова провалиться в наваждение: голоса внизу стали громче. Шуалейда спорила с рыжей, но разобрать слов он не мог.

Глубоко вздохнув, Стриж пропел умну отрешения. Трижды. Нужно очистить разум и стать тем, кем Шуалейда хочет его видеть.

«Менестрель. Влюбленный мальчишка. Ничего, кроме восхищения и желания!»

Он выпрыгнул из ванны. Подобрал длинный тонкий осколок, выпрямился и…

— Тигренок? Ты поранился? — голос колдуньи словно ударил под дых.

Стриж обернулся, сжимая стекло в ладони, шагнул к ней. И замер, впитывая запах разгоряченной женщины, алые пятна на щеках, голодный взгляд.

— Не бойся, Тигренок…

Она отбросила охапку одежды, которую держала в руках, шагнула к нему. Стрижа качнуло навстречу, обдало жаром, руки сами потянулись — схватить, сорвать платье, впиться в губы, коснуться сладко пульсирующей сонной артерии…

Он не смог завершить движение: в шею впились змеиные зубы, яд мгновенно разлился по венам, сковав мышцы болезненной судорогой.

«Щассс… — прошипели голубые призрачные змеи, обвившие его руки. — Только попробуй, и умрешь!»

Осколок обжег льдом, впился в ладонь. Паралич отпустил — Стриж едва смог сохранить равновесие и отшатнуться от колдуньи, но она поймала его за руку. Стриж вздрогнул, вскинул глаза на Шуалейду, готовый увидеть свою смерть: чешуйчатые кольца лишь слегка ослабели, готовые в любой момент раздавить его, укус горел — еще немного, и зубы прокусят артерию.

— Не бойся, Тигренок, — повторила она ласково, коснулась его шеи. — Ты не сильно поранился, сейчас все пройдет.

Она отняла ладонь, испачканную красным, и, сочувственно улыбнувшись, разжала его кулак. Осколок упал — но она не обратила на него внимания, провела по ладони пальцем, заживляя порез, и глянула ему в глаза…

Стриж смотрел в упор в колдунью и не мог понять, что происходит? То она чуть не убила его, то лечит и говорит «не бойся». Бред и наваждение. Если бы не рана на шее, он бы поклялся, что змеи ему привиделись — не может же она так гениально изображать недоумение! Или может? Но зачем?