Пробудившись утром, они обнаружили, что застряли в десятке шагов от дороги. Стали проверять, все ли на месте, и не обнаружили хозяина. Достопочтенный Тиссек, за одну ночь постаревший на полжизни, вскоре нашелся безучастно сидящим посреди дороги. Но стоило Убри приблизиться, как старик принялся кричать, плакать и рвать с шеи невидимую веревку. С тех пор он не подпускал к себе никого, кроме дочек.

Чуть не дюжину дней они не могли выбраться из леса. Раз за разом проезжали мимо одного и того же раздвоенного дуба. Безуспешно пытались найти ручеек или набрать ягод. Шли на журчание воды — прямо и прямо в лес — и через час, исхлестанные ветвями, выходили к той же дороге. Просили лесных духов выпустить их, предлагали все серебро, припасенное на черный день, и найденные за пазухой у хозяина три золотых — но монеты, оставленные у корней старого ясеня, оставались нетронутыми, а из кроны дерева слышался злобный смех.

Не упомянул хмирец только о том, что в крепости Тиссек продал ирийскую девчонку, а зачарованный ошейник, разломанный на четыре части, нашли рядом с ним на дороге.

Пока население крепости шепотом обсуждало причастность колдуньи к слухам, ирийская девчонка сидела на подоконнике в покоях принцессы Шуалейды. Бален болтала ногами и посматривала из окошка на поросшие соснами, буками и дикой фисташкой склоны и близкое море. После того, как они вчетвером гоняли цирк по лесам и оврагам, предложение остаться в Сойке выглядело очень заманчивым. Дружба с сумеречной колдуньей обещала множество развлечений, должность компаньонки принцессы — приличный доход при минимальных обязанностях.

А еще здесь был Энрике Герашан, светлый шер с глазами волка. Бален сама ему кое-что обещала.

Чтобы обмануть мага, обмани себя. Работаешь лавочника — стань лавочником. Забудь, как идет и дышит боец, дыши и иди, как лавочник: твое тело должно верить тебе. Если надо бояться, сжимайся и дрожи. Надо любить — желай и гори. Маг прочитает верхний слой эмоций, сравнит с языком тела и убедится, что ты тот, кем кажешься. Тогда у тебя будет шанс — даже самому сильному магу требуется мгновение, чтобы защититься, но Рука Бога быстрее.

Диего бие Морелле, Мастер Ткач, из неопубликованного

24 день ласточек. Риль Суардис

Себастьяно бие Морелле, Стриж

— Баль, проводи Тигренка в ванную на втором этаже, — велела Шуалейда. — Я сейчас приду.

Она развернулась и вылетела за дверь, словно разноцветный вихрь. Стриж непроизвольно шагнул вслед, не желая отпускать… сон? Наваждение? Шисов дысс, что это было?! Застыв посреди комнаты, он пытался понять, где он, кто он, что тут делает и почему она убежала? И почему все кажется таким неправильным?

— Идем, Тигренок, — позвала компаньонка принцессы.

Вздрогнув, Стриж оторвал взгляд от двери и оглянулся. В изломе рыжих бровей и прищуре лиственных глаз снова почудилось что-то странное. Но странностей было слишком много, а голова кружилась слишком сильно, и чего-то не хватало — так не хватало, что думать не получалось, только прислушиваться, не раздадутся ли за дверью шаги.

— Идем. — Рыжая покачала головой, тронула Стрижа за руку и указала на лестницу.

От прикосновения морок развеялся, и он вспомнил.

«Убить! Я же должен ее убить. Шуалейду… мою прекрасную принцессу… — Его окатило холодом и страхом, таким же неправильным и ядовитым, как в тюрьме. — Какого шиса? Не хочу! — подумал он и испугался теперь уже собственного порыва. — Багдыр`ца. Приди в себя, мастер Стриж. Твои хотелки не имеют значения, ты должен сделать то, зачем пришел. Убить ее и вернуться к Мастеру».

Стриж потряс головой, ответил пожатием плеч на удивленный взгляд рыжей, с трудом сглотнул. Пора выполнять заказ и убираться отсюда, пока сам не сошел с ума.

Следуя за Бален, Стриж осматривал покои ее высочества — обыкновенная гостиная, никаких страстей-мордастей, подобающих страшной колдунье. Круглая, просторная, светлая комната, разве что стены медленно пульсируют сине-лиловым, словно в такт огромному сердцу, и краем глаза можно увидеть десятки любопытных глаз — самого разного цвета, размера… и не только человеческих, вот только что одинокий оранжевый глаз с вертикальным зрачком подмигнул Стрижу с морского пейзажа… Наверное, все это — наваждения, последствия той отравы, которой напоил его наставник.

Не стоит обращать на них внимания. Стоит сосредоточиться на реальности. Итак: оружия не видно, даже ножика для писем. Посередине комнаты обеденный стол. Дальняя стена заплетена цветами. Около нее кабинетный рояль, там же огромная клетка с щеглами и канарейками, рядом притаился «в засаде» котенок. Три высоких окна в белой кисее, без решеток, всего лишь третий этаж, но голубоватая пленка запросто может оказаться смертельно опасным заклинанием. Двери две: входная, та же мерцающая пленка, и боковая — наверняка в гардеробную, без защиты. Открытая лестница наверх.

На втором этаже башни ни птичек, ни котят и цветочков не было. Окна отсвечивали той же опасной голубизной. На стене висела коллекция клинков, подобранная под мальчишку лет пятнадцати. Или под руку самой Шуалейды? Легкая шпага с парной дагой явно часто бывали в деле.

Стриж усмехнулся: толку ему от оружия? Шпага против урагана, смешно. Вспомнились дивной красоты стихийные потоки, шипящие на него, словно змеи. К Шельме не ходи, укусят прежде, чем он успеет всадить колдунье нож под ребра. Да и шис знает этих шеров, может, ей и нож нипочем. Проклятье! Как убить мага-параноика?

Как наяву Стриж увидел гаснущие сиреневые глаза, ощутил, как умирает колдовская, ядовитая красота… К горлу подкатила тошнота, пахнуло крысами и Гнилым Мешком. Стриж скорее принялся смотреть по сторонам — рано сходить с ума. Заказ не выполнен.

Кабинет. Янтарь, дуб, шафран. Книги, свитки, камин, леопардовая шкура, снова книги. Не вяжется с образом людоедки, скорее подошло бы дру Ульриху, любителю почитать мудреный трактат за чашечкой чая.

— Сюда. — Бален отворила дверь с витражами и указала на огромную мраморную ванну с золотыми кранами. — Раздевайся и мойся.

Стриж зашел, остановился.

— Раздевайся, — повторила рыжая.

Пожав плечами, Стриж стянул и бросил на пол драные штаны — последнее, что на нем оставалось. Повинуясь взмаху руки, шагнул в ванну и сел на дно. Рыжая отвернула краны, пустив струю горячей воды, взмахом руки уничтожила грязную тряпку и удалилась.

Несколько мгновений Стриж сидел, глядя на текущую воду. Нестерпимо хотелось, чтобы эта вода вымыла из него всю отраву — и зелье, и страх, и вожделение, шис подери эту прекрасную принцессу: как она пахнет, как движется!.. Как хочется снова дотронуться до нее, ощутить губами нежную кожу, услышать биение ее сердца, ее прерывистый вздох, ее завораживающий голос, произносящий его имя!..

«Чтобы обмануть мага, обмани себя, — вспомнился урок Мастера. — Работаешь лавочника — стань лавочником. Забудь, как идет и дышит боец, дыши и иди, как лавочник: твое тело должно верить тебе. Если надо бояться, сжимайся и дрожи. Надо любить — желай и гори. Маг прочитает верхний слой эмоций, сравнит с языком тела и убедится, что ты тот, кем кажешься. Тогда у тебя будет шанс — даже самому сильному магу требуется мгновение, чтобы защититься, но Рука Бога быстрее».