И пан Штефан, подхватив чемодан — вот как чуял, что надо его взять — поспешил.

Его партнер сидел на лавочке, вытянув ноги, и курил. К счастью, он выкурил еще не так много и потому пребывал в сознании.

— А… док… вот и вы… я ждал-ждал… звезды считал. Вы когда-нибудь глядели на звезды? Нет? А я вот глядел… и гляжу… а то подумалось, что живешь, живешь себе… пыль топчешь… перед глазами, что земля разверзтое могилы, что кости, где уж звездам…

— Вставай, — пан Штефан поморщился.

Порой партнер раздражал его неимоверно, настолько, что пан Штефан почти уже был готов облечь свое недовольство в слова. Однако всякий раз слова терялись.

— Звезды прекрасны…

— Тело надо перевезти. У тебя тачка есть?

Он, тощий и нескладный, все ж был силен, однако и громила рост имел изрядный, а потому с тачкой оно надежней будет.

— Сюда?

— Можешь в мертвецкую, официально оформим… потом будем маяться, где заказ взять, — недовольство выплеснулось ворчанием. — У меня времени немного. Чего звал?

— В городе новый некромант, — тачку Йошер выкатил из сарайчика, прильнувшего к дому горкой гнилых досок. Впрочем, хлипкость этого строения, как и самого дома, была обманчивой.

— А ты?

— А я, похоже, старый некромант… уволят… или отстранят… и хорошо. Буду на звезды смотреть.

— Идиот, — пан Штефан покачал головой.

И надо же было…

Когда все только начиналось, Йошер Киннахи показался ему весьма перспективным молодым человеком. Тонко чувствующим. Способным понять всю хрупкую прелесть искусства смерти… и надо же было ему связаться с зельем?

…тело лежало в подворотне.

— Он первым на меня напал, — оправдываясь, произнес пан Штефан. — И на той неделе нам двоих доставили. Помнишь, я рассказывал? Забили до смерти и обобрали… так что все справедливо.

— А тебе так важно, чтобы справедливо? — Йошер с необычайной легкостью поднял тело, перевалив его в тачку. — Разве становится легче?

Вновь эти разговоры.

Легче… по совести… а раз у иных людей совести вовсе нет, то почему у пана Штефана она быть должна? К тому же, он не убивает никого… почти не убивает… нынешняя встреча — несчастный случай. Именно так… и если бы пан Штефан не использовал заклятье, то самого его нашли бы поутру, обобранного до исподнего и с раздробленною головой.

Йошер катил тачку сам, и в подвал тело тоже он перенес. Уложив его на оцинкованный стол, весьма, к слову, изрядного качества, некромант зажег лампы.

— Может, подождешь, пока он совсем… — поинтересовался некромант, заглянув в глаза громиле. — А то как-то неудобно выйдет…

— Времени нет ждать, — пан Штефан привычно отер руки тряпкой, смоченной в спирту.

…батюшка, верно, пришел бы в ужас, узнай, чем сын промышляет. Впрочем… недалекий неумный человек, и жена его такова же… и сводные братья с сестрами, которые делают вид, будто с паном Штефаном вовсе не знакомы…

…и этот тоже.

Некромант. А ишь, кривится брезгливо…

— Он все одно парализован. Боли не ощутит. А почки будут свежайшие… — пан Штефан улыбнулся, осознавая, до чего ладно все получилось. Вот и заказ исполнят, а он и не чаял. Конечно, имелась некоторая вероятность, что образ жизни, далекий от здорового, скажется на качестве материала, но громила, судя по зубам — пан Штефан не постеснялся заглянуть в рот — выглядел достаточно крепким.

— А ты зачем позвал?

— Говорю же, некромант в городе новый, — произнес Йошер, забираясь с ногами на старый диванчик. Махонький, тот сохранил разве что остов. В некогда нарядной обивке его зияли дыры, а конский волос давно уж растащили мыши. И сам вид этого дивана внушал отвращение, но пан Штефан мирился, как мирился и с тонкими сигаретками, которые некромант курил, и с последующим забытьем… и даже, стоило признаться самому себе, молчаливым и тихим, погруженным в собственные грезы, партнер был ему куда более симпатичен.

— И что?

— Хороший некромант… мои тени к нему сбегут…

Он сделал первую затяжку именно тогда, когда пан Штефан сделал первый надрез. Тряпкой же стер кровь. А другую кинул на лицо громиле. Все-таки ему следовало уже полностью потерять сознание. А он пялится.

Мешает.

Пан Штефан остановился.

Убить легко… одно движение скальпеля… или укол в глазницу хотя бы длинным гвоздем, которых в подвале имелось. Но все ж он не был готов собственной рукой лишить человека жизни. И скальпель отложил.

Погодит.

Минут десять ничего не изменят.

— Тени не станут молчать… как и он… пойдет, доложит… я бы на его месте доложил.

Дым не поднимался к низкому потолку, на котором сгрудилось множество теней, но происхождения самого обыкновенного. Они, порожденные электрическим светом, дрожали, порой дергались, но не прикрывали уродливой убогости этого места.

И пусть стол был хорош.

И столик для инструментов имелся. И заговоренные коробки для материала, только и ждущие, когда же наполнят их этим самым материалом, но… земляной неровный пол, который подметали редко.

Бочки.

Сор.

Ветошь и грязная одежда, которую некромант не удосуживался убирать, а ведь стоит тряпье сжечь. Тени? Помнится, тени свидетельствовать в суде не способны, а вот одежда…

…попробуй докажи после, что работал пан Штефан исключительно с мертвыми.

Он приподнял тряпку и вернул на место. Ишь ты… злится… уже почти мертвец, а все одно злится…

— Надобно будет прибраться, — пан Штефан вернулся к скальпелю. — И так, чтобы следа не осталось. Понимаешь?

— Звезды… звезды хороши… я их теперь вижу… а ты видишь?

Нет.

И не желает видеть.

Пан Штефан решительно продолжил дело, которое и вызвало его среди ночи. Похоже, придется все самому. И он, кажется, знал, как поступить. И пусть знание это приводило его в ужас, но руки оставались крепки.

…почки.

…сердце хорошее, которое он уложил в коробку бережно, полюбовался работой и крышку закрыл.

…печень.

…кишечник… желудок… костная ткань.

Работа успокаивала и наполняла уверенностью, что все-то он сделал верно. И когда от человека, лежавшего на столе, осталась малая груда мяса, пан Штефан вытер руки.

Подошел к Йошеру, убеждаясь, что тот всецело погрузился в грезы.

…коробки уместились на тачке. Неудобно, но…

…до кладбища недалеко. А там в склепе, в хранилище превращенном, полежат…

Он вывез все во двор.

Вернулся.