Ансгер понял, что сейчас ему выпала уникальная в своём роде возможность присутствовать при разговоре, который будто перенёсся к нему из глубин времени, из эпохи, что давно миновала. В былые времена благородные, именовавшие себя «господами» и «джентльменами», обожали собираться на званые вечера, где в непринуждённой обстановке обменивались колкостями и остроумными замечаниями – кто-то из современников даже использовал в отношении подобного времяпровождения термин «вербальное фехтование». Большинство оборотов и фигур речи были едва понятны присутствующим, исключая самого Ансгера, который знал о них исключительно по книгам, и Хенгиста, родившегося несколько поколений назад.

Бранлох не мог не заглотить эту наживку.

– Ха-ха-ха, как смешно, Нуаду, как смешно! Хардинг тем самым хотел показать, что в умах у присутствующих – до определения результата опыта экспериментальным путём – то есть до того, как кто-то заглянет в коробку и поинтересуется, не приключилось ли чего с хомячком – возникнет два взаимоисключающих варианта действительности. В одном из них хомячок скоропостижно скончался, а в другом – преспокойно грызёт свой корм.

– Бесподобно! – Лорд Стеклянный Глаз зааплодировал. – И какая мудрость из этого следует?

– Ха! Сразу видно, что вы – военный. Ни воображения, ни мысли в размерах, превышающих требования по уставу. – Бранлох ликующе потёр руки. – Это значит, что короткое время, пока коробка оставалась закрытой, существовало – по крайней мере, в воображении присутствующих – две реальности, а не одна.

Лорд Стеклянный Глаз собирался было ответить очередной остротой, но учёный, вытянув свою маленькую ладонь, призвал его к молчанию.

– Помолчите. У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на пустые препирательства. Неважно, что произошло с хомячком: важен факт возможности существования параллельной реальности. Таких реальностей – бесчисленное множество: в одних Придайн – не полуостров, а остров, так как Доггерланд, эта узкая полоска земли, связывающая нас с Нейстрией, исчез в незапамятные времена, поглощённый морем, а кэлтарн развился в чуть другом направлении, и земля наши зовутся, допустим, Британией; в других западный континент, навеки утраченная Атлантия и колонии Нового Уэссекса, открыт не айлестерскими моряками, но кастильскими – или даже ломбардскими. Не исключено, что есть миры, где Человек никогда и не появлялся на свет. Теперь, – лицо Бранлоха приобрело торжественное выражение, оно будто светилось от переполнявшего его чувства собственного превосходства, – представьте себе, что существует реальность, в которой подобные, аккумулировавшиеся гроссгроссы лет, изменения привели к тому, что участь пресловутого хомячка зависит исключительно от мыслей собравшихся учёных.

– Астральный мир? – спросил, с лёгкой тенью неуверенности, полководец, словно школьник, отвечающий на вопрос учителя.

– Правильно, Нуаду! – Бранлох зааплодировал. – Я всегда полагал вас наиболее смышлёным из военных – из кадровых военных, я имел в виду. Возникнет мир, в котором мысли являются единственной формой существования материи, причём, что любопытно – наибольший вес среди них получат как раз мысли, не высказанные в иных мирах: неосуществлённые мечты, нереализованные амбиции, подавленные желания…

Лорд Стеклянный Глаз, прищурившись, закивал.

– Вы хотите сказать – несостоявшиеся преступления? Действительно, система обучения и воспитания, ныне почившая с миром, основывалась на подавлении подобных, несущих вред окружающим, инстинктов.

– Совершенно верно. В этом суть астрального мира. И каким-то образом, к сожалению, неведомым мне, Зло прорвалось в мир, в котором мы живём.

Лицом командующего овладело скучающее, чуть презрительное выражение.

– Великолепная теория. Но не более, чем…

– Ложь! – выкрикнул Бранлох, принудив оппонента смущённо умолкнуть. – Мы, вернее, я лично доказал её истинность! Вы когда-нибудь слышали о «тёмной» материи и о «тёмной» энергии – о том, что подавляющая часть вещества, из которого состоит Вселенная, лишь имеет массу, но в остальном является столь же непостижимым явлением?

– Слышал, – кисло согласился ап Коннахт. – Но, насколько я знаю, её тайна так и осталась нераскрытой.

– А вот и неправда, дорогой мой Нуаду. Я раскрыл эту тайну, причём незадолго до появления ДПФ, даже успел опубликовать статью на эту тему. Я доказал, что речь идёт о так называемом «эффекте Чеширского кота», который проявляется в существовании отдельных свойств некоторых элементарных частиц вне этих самых частиц. То есть «тёмная» материя – это как раз те самые параллельные миры, и существующие в них частицы воздействуют на наш. Кстати, вы сами только что слышали историю Хенгиста, – с этими словами Бранлох указал на бывшего радиооператора, – который приплыл сюда на призраке корабля, существовавшего давным-давно. Это как раз явный пример, подтверждающий данную теорию!

Лорд Нуаду кивнул, соглашаясь, хотя выражение его лица свидетельствовало о том, что он ещё не убеждён в правоте профессора.

– Чеширский кот гоняется за хомячком Хардинга – это я понял. Ну, и что?

Бранлох шумно выдохнул и закатил глаза, словно призывая небеса на помощь в нелёгком труде, выпавшем на его долю.

– Главное, что вы уяснили: эта теория доказана. Следуем далее: я долгое время изучал первые свидетельства об аномалии, чтобы проверить возникшую у меня гипотезу – особенно те, которые предоставила мне наша светлой памяти военная контрразведка. – Бранлох замялся, опасливо покосившись на командира охраны. – Первая жертва, некто Моргейн, от которого не осталось даже фамилии, лишь имя, возможно, вымышленное, являлся пьяницей и бродягой, длительное время страдавшим от приступов белой горячки. В своих, неоднократно посещавших его, видениях, он оказывался окружённым некими огненными демонами, наподобие тех, о которых твердила ныне почившая Пресвитерианская Церковь Эзуса. Любопытно, что он зачастую использовал святотатственные фразы вроде: «из дерьма восстало, и в дерьмо обернётся», или, например, «дерьмо к дерьму» – и тому подобное. Как вы помните, первые столкновения с фоморами в значительной мере соответствовали видениям Моргейна.

– Хорошо, он был пророком, которого общество не признало и отвергло. Возможно, мы потом поставим ему памятник. – Сердитый голос Лорда Стеклянный Глаз выдавал нетерпение. – Что дальше?

– Ой, только давайте обойдёмся без вашего брюзжания. – Бранлох недовольно скривился. – Потом начались бои, в которых наши солдаты сражались против гигантских насекомых, маскировавшихся под драгоценные камни. Вскоре их сменили неуязвимые для пуль клыкуны, отдалённо напоминающие гигантских членистоногих, а затем появились и гиперстрекозы, пауки-мутанты…

– Я всё это отлично помню, Бранлох, – раздражённо перебил Лорд Стеклянный Глаз. – Более того, я даже могу назвать точную дату и место первого столкновения с представителями каждого нового вида – они до сих пор словно стоят у меня перед глазами!

– Это хорошо, что у вас крепкая память, – иронично ответил старичок. – Но, имея на сей счёт гипотезу, я легко объяснил как появление всех этих новых видов, так и их внезапное исчезновение. Они, как и в случае с огненными демонами Моргейна, были порождены наиболее сильными страхами солдат, сражавшихся на фронте. Те более всего боялись