как и у любого человека. Как и у меня. Но почему-то я не позволяю себе кидаться на ребенка и оправдывать это тем, что в меня вселилась какая-нибудь дьявольская личность. Да, я не пережила того, что пережил Кай… но он давно взрослый человек.

Мысли бегают по кругу. То обвиняю его во всех смертных грехах, то прощаю и бесконечно оправдываю.

Теперь вы понимаете, о чем я говорила? О том, что в любом случае он не покидает моих мыслей — и неважно, ненавижу или люблю я его в эти моменты.

Он просто живет во мне.

Аксель улыбается мне и поглаживает запястья, а я… прикладываю все усилия, чтобы не выдавать своего неприятия. Это не отвращение, нет. Именно неприятие. Мое тело воспринимает любые прикосновения, кроме касаний Кая, как что-то грязное и чужеродное. Лишнее.

А какими бы грязными прикосновения Кая ни были, мое тело всегда будет принимать их. Всегда.

Мне нужно просто избежать их… и уже как три месяца у меня это получается.

— Детка, милая. Ты меня слышишь? — наконец, вместо зеленых глаз в своем воображении я вижу прекрасные сапфировые глаза Акселя. Красивые, глубокие, похожие на яркие драгоценные камни. По выражению его лица я понимаю, что он давно зовет меня. А я не слышу. — Ты очень красивая сегодня. Почему так нервничаешь? Постоянно оглядываешься по сторонам. Тебе больше ничего не угрожает… моя охрана заботится о тебе.

Ага. Да только не твоя охрана. Я до сих пор вижу агентов Кая, которые преследует меня, где бы я ни была. И только один телохранитель от Акселя ходит рядом со мной словно тень. Я начиню скучать по старому доброму Джейме.

— Все хорошо, Акс, — натянуто улыбаюсь, глядя в сторону того самого столика за занавесками, где мы когда-то сидели с Каем. Я сняла белье в туалете… и запихнула ему в карман пиджака.

Боже. До сих пор помню, каким взглядом он меня окинул после. До дрожи.

Непроизвольно закусила губу, глядя на Акселя.

— Вот теперь я вижу в твоих глазах жизнь. Мне это нравится, — прошептал Аксель и судорожно выдохнул. — Мелисса, детка. Я знаю, ты еще не отошла от многих потрясений, что преподнесла тебе судьба. Но ты прекрасно знаешь о моих намерениях, и я не хотел бы больше тянуть, — Аксель положил на стол бархатную коробочку ярко-синего цвета. Открыл ее одним движением. Я даже не поняла, как все произошло, но Аксель опустился передо мной на одно колено на глазах у всех. Брильянтовое кольцо сияло прямо перед моим носом и ослепляло своим великолепием.

Любая бы на моем месте прыгала и визжала от счастья, но я впала в оцепенение.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Была только моей. Потому что я влюблен в тебя и хочу развивать с тобой отношения дальше. Но чувствую, что тебе нужен именно этот шаг, чтобы идти по жизни со мной, и поэтому я не вижу причин все это откладывать. Ты будешь моей женой? — на лице Акселя появилась та самая улыбка, которая мне очень нравилась. Без масок, искренняя. Ямочки на щеках сбавляли ему десяток лет. Он ассоциировался у меня с юностью и с возможностью наверстать упущенные надежды и годы жизни. Прожить все заново с двадцати одного года, когда все пошло крахом.

И я чувствую, что если выберу Акселя, то проживу всю жизнь в тихой гавани. Как я и рисовала себе… уютный домик, гриль по пятницам, и мое цветочное платье. Дети, никогда не подверженные насилию.

Не жизнь, а сказка. И самое время ответить «да»…

Но я закрываю рот руками, чтобы скрыть свой немой крик ужаса. Наверное, выгляжу со стороны комично и отвратно, но Аксель, кажется, ничего не замечает.

— Я думаю, я должна подумать, — Аксель встает и наклоняется ко мне за поцелуем. Набираю в легкие воздуха и отвечаю ему на длинный и самый нежный поцелуй в моей жизни.

Нет. Я вру. Самые нежные и самые грубые поцелуи всегда были и будут с Каем.

И я уже знаю, что отвечу Акселю Честеру отказом на его предложение.

Flashback

Мужчина, превосходивший хрупкую женщину в росте и весе вдвое, одним мощным ударом откинул ее к стене. На этот раз не потому, что у Уилла был приступ. А потому, что эта мразь посмела увести его сына Кая на другой конец света.

— Шлюха, я же найду его. Что, отвезла его к моему сумасшедшему папочке?! Ханна… — последнее слово он произнес на выдохе с нескрываемой болью.

— Уилл, пойми, я не могу больше жить с тобой. И не хочу. Я подала на развод. Заручилась поддержкой друзей и семьи. Я потрачу на судебное разбирательство о разводе столько денег, сколько нужно. Как бы я тебя ни любила в прошлом… поверь, ты убил мои чувства, когда сотворил ЭТО с нашим сыном… со мной… посмотри на себя… ты гребанное ничтожество! ТЫ ЗВЕРЬ! ПОСМОТРИ! — вскрикнула молодая девушка с каре-зелеными глазами, в которые так любил смотреть Уилл. Все было слишком сложно. Он любил эту женщину больше жизни, больше всего на свете. Считал ее подарком Бога, а их детей — ангелами, спустившимися на его далеко не святые плечи. Когда он причинял им боль, он не отдавал себе отчет в своих действиях. Запутался. Заблудился в собственном безумии.

Они говорили ему что делать. Голоса. Он представлял их, как людей, в черных плащах, которые без конца дергали за струны в его голове. Играли, щекотали, выводили… лица любимых ему людей менялись. Превращались во врагов.

Родные становились предателями.

Предатели — родными.

Ему, его жене, его детям грозит опасность… и он должен защитить их… защитить от них…

Мысли путались. С каждым днем все меньше света и трезвости в разуме.

— Подала на развод, сука?! — взревел Уилл, замахиваясь на женщину. Ханна со всей дури влепила ему пощечину, и Стоунэм слегка пришел в себя. — Ну и разводись, шлюха! Кому ты нужна!? КОМУ?! НАХЕР ТЫ МНЕ СДАЛАСЬ! — вскрикнул он и резко замолчал, пытаясь отдышаться.

А потом сладко так улыбнулся, разрезая этой улыбкой все ее живое… самое ценное.

— А детей. Я тебе не отдам… не отдам.

— Ты не посмеешь… ты не сможешь…

— Милая Ханна, ты разве не знаешь о моих связях? Тебе ли о них не знать.

— Умоляю, не трогай мальчиков… — взвыла Ханна, падая на пол от бессилия. — Кай не переживет еще одной встречи с тобой, Уилл. Он боится тебя! Он сходит с ума… ничего не помнит. Ты хочешь и второго сына угробить?!

— Как