* * *

Придерживая вилкой кусок мяса, Синеглазка потянулся к кружке с морсом, но, заметив свои пальцы, отдёрнул руку.

Стараясь не смеяться, спокойно взяла свою кружку и отпила немного, гася пожар тушёного острого мяса кисловатой сладостью напитка. На несколько мгновений жжение во рту приятно усилилось, оставляя богатое послевкусие, и я опять взялась за еду.

Мы ужинали после штрафной прополки, и если я спокойно относилась к оставшейся под ногтями грязи, Синеглазку вид тоненьких тёмных линий под ногтями явно сильно смущал.

Мне пришлось снова взяться за кружку, чтобы за ней скрыть улыбку: Синеглазка был такой старательный при прополке, так внимательно слушал мои инструкции, с та-а-аким серьёзным видом выдирал сорняки… а потом с таким страдальческим видом отмывал руки в бочке. И сейчас это смущение из-за следов грязи — это было настолько мило, что я не стала советовать убрать всё огнём. Обычно я делала именно так, чтобы не возиться. Думаю, и Синеглазка сумел бы, но, похоже, у него раньше не возникало такой надобности, вот он и не знал о хитрых способах применения пламени.

За стенкой в соседней кабинке кто-то уронил ложку и выругался, внизу сильнее рокотали голоса, показывая, что на ужин подтягиваются обитатели академического городка. А мы с Синеглазкой сидели один на один, и я наблюдала за его мучениями.

— Что ты так переживаешь? — я изобразила сочувствие. — Не захватил с собой инструменты для ухода за ногтями?

Он опустил взгляд на тарелку:

— У меня с собой только пилка.

Вздохнув, наклонилась вперёд и ухватила его лежащий на краю стола кулак. Мгновение поколебавшись, Синеглазка позволил притянуть его руку и даже разжал пальцы. Я залюбовалась их идеальной формой с аккуратными ногтями, которые портили только эти лунки грязи…

— Ладно, — оттолкнула его руку. — Так и быть, помогу тебе с решением этой проблемы. Только в следующий раз давай с водорослями поработаем — сдаётся мне, это занятие и чище, и приятнее.

И в озере.

— Хорошо… — Он посмотрел на мои ногти. — Но тебе тоже надо позаботиться о себе. Не переживай, я могу достать все нужные инструменты.

— Можешь достать, — пожала плечами, — а можешь со мной пойти и вместе ногти почистить. Я не возражаю.

Пристально глядя на меня, Синеглазка переспросил:

— Пойти с тобой к тебе в комнату?

— Не делай такое невинное лицо, ты там каждое утро бываешь.

— Хм, — Синеглазка лукаво улыбнулся. — Если тебя не затруднит…

— Нисколечко, — уверила я.

Особенно если получится уговорить его в рамках благодарности за помощь ноги мне помассировать, хотя бы плечи. Боги, после целого дня прополки я готова была побить за массаж!

— Спасибо, ты так добра.

Хохотнув, — да знал бы он, насколько я бываю «доброй», — помахала рукой:

— Ты просто такой красивый, подобный досадный изъян ранит мои эстетические чувства, — зачем-то стала оправдываться я, хотя мои эстетические чувства трудно пошатнуть хоть чем-то.

— Значит, — Синеглазка облокотился на стол и положил подбородок на кулак, пронзая меня проникновенным взглядом, — ты считаешь меня привлекательным?

Красивые мужчины порой хуже красивых женщин, такие… нуждающиеся в постоянной похвале.

— Конечно, — уверила успокоительно-ласковым тоном. — Ты самый красивый и замечательный на всю округу.

Взгляд Синеглазки чуть потемнел:

— Ты издеваешься?

— Немного, — улыбнулась и взялась за вилку. — А теперь не отвлекай меня от этого прекрасного ужина. И, кстати, после купи мне, пожалуйста, бутылку чего-нибудь покрепче.

— Зачем? — он шире распахнул чудесные, сверкающие глаза.

— Компрессы делать. — Потёрла поясницу. — Спина что-то болит после всей этой прополки. После компресса должно пройти.

Не знаю, поверил Синеглазка моей актёрской игре или нет, но бутылку приобрёл. Отличненько!

* * *

Так как большая часть учащихся в этот сумрачно-вечерний час дружно штурмовала трактиры и рестораны, три молодых человека, зачем-то притаившиеся у угла живой изгороди возле женского общежития, очень привлекали внимание.

Впрочем, я бы и так обратила на них внимание: они стояли со стороны фасада и явно караулили кого-то, кто должен был подойти по дорожке с торцевой стороны.

Конечно, парни оглядывались по сторонам, но меня с Синеглазкой, приближающихся по дорожке, не замечали, из чего я сделала вывод, что он наложил на нас отвод глаз или более высокоуровневое скрытие, чтобы войти в общежитие, не привлекая внимания ни к нему, ни ко мне.

Эта мелкая засада мне не нравилась, а когда из-за угла появилась тонкая фигурка, в которой сразу распознавалась знакомая мне простолюдинка Дана Лир, я рванула вперёд. За эти мирные дни во мне накопилось слишком много энергии.

Трое идиотов ещё только окружили Дану, резко побледневшую, как я уже миновала половину расстояния между ними.

Дана заметила меня из-за их спин, и на её лице появилась надежда — значит, Синеглазка сделал нас видимыми, чтобы не привлечь внимание внезапным появлением. Двое схватили Дану с обеих сторон, зажимая рот и заламывая руки, дёрнули прочь, в ту сторону, с которой она пришла, а третий попытался перехватить её ноги, которые она упёрла в землю. Он вякнул:

— Ты должна быть рада нас обслужить…

Я сбила его ударом под колено, тут же повалила. Он успел развернуться, и мой кулак сломал его скулу. Следующие несколько ударов выбили брызги крови. Я не смотрела на него, я смотрела на тех двоих, что ещё держали Дану.

Тот, что был с левой стороны, сжимая её одной рукой, на свободной зажёг огонь. Я нырнула вперёд, проходя под сгустком пламени, выпрямилась и ударом головы сломала его нос. Тут же под его крик вывернула ему запястье, вынуждая отпустить плечо Даны, и, разворачивая его, используя инерцию и колено как рычаг, сломала ему руку.

Третий парень, увидев это, отпустил Дану и бросился прочь. Я в три прыжка догнала его и сбила ударом под колено.

— Пощади, пощади, пощади, — заверещал он, отползая, — я заплачу компенсацию, она всего лишь простолюдинка, я заплачу…

Он был мертвенно-бледен и уже рыдал, хотя я просто на него надвигалась. От удара в пах он скрутился креветкой, запричитал, пуская сопли в траву. Я подняла кулак, посмотрела на эту жалкую тварь в дорогой одежде. Подумав, пнула его под зад и развернулась.

Двое валялись и выли, моля о помощи. Дана оторопело сидела на земле. Синеглазка с бутылкой стоял рядом с ней и внимательно смотрел на меня.

А чуть в отдалении застыли маркиз Эрик и оба барона из нашей группы. У них были ошеломлённые лица и слегка растрёпанный вид, словно они только что бежали.

— Что? — я подняла сжатый кулак и облизнула сбитые костяшки.