– Отпустите Павла! – сказала Анна, а отец Филарет заявил:

– Я сделаю это, если тезка государя императора пообещает, что не будет бросаться на меня. Иначе пристрелю его, как шелудивого пса!

– Сам ты шелудивый пес! – пробормотал Пашка, за что был удостоен сильного удара. Анна пообещала священнику, что Пашка не будет оказывать сопротивления, и тот отпустил подростка.

– Я не сомневался, что вы придете сюда. Потому что уйти вы можете только так же, как и пришли! – заявил он. – Вы ведь пришли из камина?

Анна замялась с ответом, а отец Филарет улыбнулся:

– Меня сие не удивляет. Потому как камин – это портал!

– Портал? – спросила испуганно Анна, пытаясь лихорадочно сообразить, что же священнику известно о хронодыре.

– Значит, я прав! – подытожил тот. – Вы не нечисть, как считают все остальные, а такие же люди, как и мы. Однако от нас зело отличающиеся. К тому же эти странные изобретения, с которыми постреленок управляется, как будто это в порядке вещей. Вы ведь люди, но откуда-то издалека?

Священник производил впечатление человека весьма трезвомыслящего и образованного. Но Анна сомневалась в том, что даже трезвомыслящий и образованный человек, живший в 1799 году, поверит в ее историю. В нее не поверил бы любой, кто обитал в 2013 году!

– Мы из… из Китая! – выпалил Пашка первое, что пришло ему, видимо, на ум. Священник погладил бороду и сказал:

– Не похожи вы на азиатов. И речь у вас хоть и русская, но странная. И говор диковинный. Многие точно видеть в вас шпионов готовы. А вот мне думается, что вы люди не из другой державы, а из нашей, российской. Только из другого времени!

Анна ахнула, поражаясь тому, как священник догадался, кто они, но в этот момент дверь Малой Курительной комнаты слетела с петель, и на пороге возникли несколько вооруженных слуг, за спинами которых прыгал Мишель.

– Вот она, ведьма! И ее полюбовник! – заорал он, указывая на Анну. В комнату заглянул его сиятельство князь Святополк-Донской, облаченный в роскошный, золотом шитый халат.

Заметив отца Филарета с пистолетом в руках, князь всплеснул сдобными руками и пропел:

– Ах, кузен, ты, как всегда, проявляешь чудеса немыслимого геройства! Ты уже взял этих ужасных людей на мушку! Хотя какие это люди – демоны!

– Ваше сиятельство, их сжечь надо! – поддакнул из-за княжеского плеча управляющий. – Ну или хотя бы в пруду утопить…

Князь нахмурил брови, и Анна поняла, что ничего хорошего это не сулит. Взойти на костер или оказаться в пруду с мельничным жерновом на шее совсем не хотелось. Однако уйти через портал тоже было нельзя: требовалось время, чтобы узнать, как же он открывается.

Значит, надо было вдохновенно импровизировать и убедить князя, что они не исчадия ада и не шпионы.

– Князь, разве я похожа на ведьму? – спросила Анна с вызовом, не забывая о том, что Святополк-Донской был знатным ловеласом.

Тот уставился на нее и заметил:

– Мерзавка, как ты смеешь ко мне так обращаться! Хотя мерзавка весьма прелестная.

– Я сам видел, какая у нее морда ужасная была! – заявил Мишель. – С клыками, а глаза светились…

– А я видела, как вы разводили амуры с Амалией Карловной! – заявила Анна, и управляющий Захар Архипович что-то прошипел и злобно взглянул на Мишеля. – А также с молодой девицей по имени Василиса!

Князь при этом дернулся и, одарив оболтуса-родственника не менее гневливым взглядом, нежели рогоносец Архип Захарович, крякнул:

– Что, с Василисой? Да как ты смел, Мишель! Василиса же – только моя…

Он запнулся и, краснея, взглянул на Анну:

– А ты откуда знаешь?

– Ведьма она, вот все и знает! – тявкнул Мишель, а Анна ответила:

– Я знаю, потому что обладаю даром пророчества. И могу видеть людей насквозь. Только я никакая не ведьма. Наука подтвердила, что это редкое человеческое качество, не имеющее к магии никакого отношения!

Она искоса взглянула на отца Филарета, а он, насупленно поглаживая бороду, поглядывал на нее.

– Кузен, скажи, это верно? Или брешет, окаянная? – спросил князь, и все взоры устремились на священника.

Тот же задумался, а потом важно изрек:

– Об этом недавно вышел трактат одного ученого жителя Американских Штатов. Мужа почтенного и рассудительного. Истинно говорю вам!

Его сиятельство заинтересованно уставился на Анну, а потом, протиснувшись сквозь армаду слуг, подошел к ней и позволил себе взять ее двумя пальцами за подбородок.

– Ну да, так и есть, для ведьмы ты слишком красива. Где ты родилась?

– В Москве! – ответила Анна: хорошо, что не пришлось обманывать.

Князь поморщился и сказал:

– Ах, в провинции! Бывал я в Москве, незадолго до того, как угодил в фавор у матушки-императрицы…

Его глаза при упоминании Екатерины наполнились слезами.

– Град грязный, шумный, базарный. То ли дело – блестящий Петербург. Никакого сравнения! Сколько лет тебе?

Анна замялась. Назвать настоящий возраст? Но ведь в 1799 году женщина в тридцать лет считалась едва ли не старухой!

– Вижу, что молода еще! И какая атласная кожа! И что за стать! – пальцы князя дотронулись до шеи Анны. – Отроковица еще. Хотя в глазах виден огонь. Звать как?

– Анна! – ответила девушка, а князь словно случайно дотронулся до ее груди. Тут Пашка ринулся на сладострастного аристократа. Мальчишку оттащили слуги, а Святополк-Донской недовольно заметил:

– А это что за недоросль? Только правду говори! Вижу теперь, что не домовой он и не шпион!

– Брат мой младший, неразумный! – ответила Анна. – Ваше сиятельство, не обижайте нас, сироток!

Услышав это, князь встрепенулся и произнес:

– Ах, вы сироты? Так отчего же сразу не сказали? А вместо этого такой переполох устроили?

Но тут вперед вырвался Мишель, мрачно заметивший:

– Лжецы это и притворщики! Они покушались на вашу сиятельную жизнь! Извести хотели!

– Мишель, не лезь с глупостями! – произнес отец Филарет, который был явно на стороне Анны и Пашки.

Мишель вспыхнул, а потом крикнул:

– Вот она говорит, что умеет в душах людских читать. Надо испытание ей устроить! Пусть докажет, что это так!

Встрепенувшись, князь заметил:

– Верно, верно! Дельное предложение!

Приободренный его словами, Мишель подкрутил ус и спросил:

– Вот скажи, самонареченная Пифия, в какой месяц я на свет появился?

Он с торжествующей улыбкой обвел всех присутствующих взором – мол, какой у меня ум острый. Анна лихорадочно стала раздумывать – можно было наобум назвать любой месяц, был один шанс из двенадцати, что угадает. И одиннадцать из двенадцати, что ошибется. А тогда… Что ожидало их тогда, думать не хотелось.