Хенга подошла, наплевав на туземные суеверия. Во-первых, ее защищают амулеты, а во-вторых, если бы Хантре Кайдо рассуждал как жители этой деревни, ее бы сейчас тут не было, она бы околела от холода и болевого шока на той улице с разбитыми витринами. Вслед за ней подошел Горвен.

Лицо серое от въевшейся пыли, но кожа вроде бы светлая – и впрямь не из местных. Одежда грязная, за спиной изгвазданная котомка, обувка тоже грязная и рваная, словно путешественница пробиралась по склепам, болотам и подземельям. Когда выяснилось, что это девушка, Хенга подумала, что тем более нельзя ее здесь оставлять.

– С «Тяглом» я донесу ее до Руквы.

– Да не дергайся, я донесу, – вмешался Правурт. – Сколько в ней весу? Чуть потяжелее цыпленка. Выглядит, как будто месяц морили голодом. Другой вопрос, в Рукве куда ее денем?

– Там есть храм Тавше, можно туда.

– Магический фон, – определил Горвен. – Слабый, но есть. Возможно, она магичка или ведьма, то ли с небольшим потенциалом, то ли сильно истощенная. Если из наших, доложим начальству.

С помощью лечебных амулетов девушку привели в чувство, но оказалось, что она не овдейка, не ларвезийка, не ширрийка, не молонка и не бартоженка. Языка, на котором она произнесла несколько слов, никто не знал. Возможно, руфагрийский или куртавянский?

– Ладно, несем до Руквы, там куда-нибудь пристроим, – решил Горвен.

При храме Тавше была лечебница – длинная хижина, крытая тростником. Девушку передали лекарям. Хенга связалась с Ламенгой Эрзевальд: возможно, та знает, что это за путешественница, или слышала о ней раньше? Авантюристка призадумалась, потом сказала, что сходит на нее взглянуть и попробует разузнать, откуда она взялась.

По крайней мере, теперь девчонка не пропадет.

А группа Горвена после ночевки в Рукве снова отправилась охотиться на увхо.

Тягаться с Горвеном никто из них не мог. Правурт от него отставал, но двух новичков опережал с изрядным отрывом. Хенга и Робровен держались вровень, по переменке вырываясь вперед. Хенга решила, что для нее это весьма неплохо. И то, что ее приняли как свою, и теперь все между собой на «ты» – тоже неплохо. Вдобавок она оценила пользу «харчелей»: для парней нет проблем с обществом доступных девиц, а она для них коллега-службистка, ну и хорошо. Таких экземпляров, как Дирвен, в их группе, хвала богам, не было. И впору бы помянуть «ларвезийское разгильдяйство», если б не одно «но»: Дирвен-то по происхождению овдеец, сбежавший из Овдабы и угодивший в загребущие объятия Ложи.

С девчонкой, которую в последний момент отбили у увхо, все устроилось. Восьмицу спустя Ламенга прислала мыслевесть: объявилось ее семейство – руфагрийский естествоиспытатель-ботаник и его верная спутница, заядлые путешественники, в этот раз взяли с собой  дочку, а та и потерялась. Ламенга забрала девушку из храма Тавше и вручила обрадованным родителям, те повезли ее в Батту, где есть овдейская лечебница и маги-лекари. Руфагрийцы просили передать слова благодарности амулетчикам, спасшим их дочь.

Хенга, обученная подмечать нюансы, уловила в мыслевестях стекольной ведьмы некоторую торопливость и слащавую фальшь. Скорее всего, не было никаких «слов благодарности»: Ламенга приписала заслугу себе и наверняка сумела извлечь из ситуации выгоду, супруги-путешественники теперь ее должники.

Во сне пустыня становилась разноцветной, манила миражами, внутри которых прятались другие миражи – можно туда войти и посмотреть, что еще там есть. Одни показывали руины забытых городов, и в то же время в этих городах текла прошлая жизнь, как будто их обитатели не замечали, что уже исчезли: словно ты находишься сразу в двух совместившихся отрезках реальности. Другие служили приютом волшебному народцу. А некоторые были ни на что не похожи: только шорох песчинок и цветные воздушные слои, то теплые, то прохладные, по ним можно бестелесно растечься и покачиваться, как на волнах. Пустыня напоминала море. На свой лад она и есть море. И он знал наверняка, что ловушек для него здесь нет, опасаться нечего.

– Ты опять гулял во сне по Олосохару, – заметила Хеледика после третьей такой ночи. – Это хорошо, Олосохар тебя принял.

Двое заблудившихся странников больше ему не снились, и Несотворенный Хаос не снился. Возникло ощущение, что он сделал все необходимое, и…

И теперь можно об этом забыть, потому что в Сонхи он дома. Ну, и те двое в обитаемом мире как-нибудь не пропадут.

– Шибеват тянется вдоль речки Шибы, а справа и слева от него прорвы – Ничейная да Кукурузная, – сказал Левабур-нуба, хозяин каравана, когда вдалеке блеснула вода и замаячили невысокие горы. – Там тоже деревни, мы с ними торгуем. Только магам и ведьмам туда ходить не надо, ваша сила там пропадает. Маги там становятся, не в обиду вам будет сказано, как обычные люди.

Хантре не усмотрел в этом ничего обидного. Что такое прорва, он знал. Магическая сила там не пропадает, а всего лишь не действует – до тех пор, пока не выберешься за пределы прорвы.

«Шибеват – не самое лучшее местечко, – заметил Тейзург при обмене мыслевестями. – Виды там красивые, но, к несчастью, там еще и люди живут. Представь себе достойный кисти художника великолепный ландшафт, на фоне которого совершается нечто унылое и неприглядное, на свой лад забавное, но в то же время отвратительное – как пускающий слюни великовозрастный идиот, который с наслаждением обрывает крылышки бабочкам. Главное, не вздумай открывать там Врата Хиалы. Местное население держится за иллюзию, будто поклоняется светлым богам, но в действительности они давно уже прикармливают Вуагобу».

«Каким образом?»

«Регулярными человеческими жертвоприношениями».

«То есть...»

«Не то, что ты подумал. Несчастные жертвы у них сами мрут от сепсиса, гангрены и прочих инфекций. Статистикой, увы, не располагаю, но выживает достаточный процент, чтобы Шибеват не обезлюдел. К сожалению, заметим в скобках. Обезлюдевший Шибеват был бы воистину прекрасен».

«Что там происходит?»

«Хантре, уволь меня от пересказа неэстетичных подробностей. Я сейчас пью кофе в постели, вместе с очаровательной Веншей… Хочешь кофе? У нас еще осталось, могу предложить по чашке вам с Хеледикой».

«Нет. Что за жертвоприношения в Шибевате?»

«Рекомендую тебе на этой территории заэкранироваться от посторонней информации. Ты ведь умеешь».

«Я задал вопрос!»

«Насчет Накопителей ты в курсе. У местных нечто в этом роде, только они обходятся без пирамид. Хантре, послушай хоть раз моего совета, наглухо заэкранируйся. С тобой песчаная ведьма – если появится что-нибудь достойное внимания, она тебя предупредит».

«Не можешь просто сказать, что там?»