сказала – очень сильно приезжие.

– Я понял тебя.

– Им нужен товар. Они его получат и расплатятся.

– Говори адрес и сроки.

– Вышлю через пару минут, – ответила Моника и прервала связь. Затем встала с кресла и поправив платье, подошла к окну выходившему на улицу.

Немного понаблюдав за проезжавшими машинами, она прикинула, где можно расположить пару экипажей с прикрытием. Затем набрала текстовое сообщение и отправила.

Едва слышно щелкнул замок двери их номера.

Чтобы пошпионить, Лиззи старалась действовать бесшумно, однако, Моника была настороже и при желании могла услышать, как жрет пластик личинка жука-шредера.

Она много чего умела, на что не были способны другие, но о своих талантах особенно не распространялась.

Некоторые считали, что она просто везучая и сама Моника охотно поддерживала эти слухи. На самом деле, свои особые умения она развивала с помощью дорогостоящих процедур.

Моника понимала, что вкладываться нужно не только в банковский счет, но и «в средства производства». К ним она относила и свою внешность в которую также немало инвестировала. А на самых ответственных заказах применяла специальные препараты. Три плоских ампулы с сенсорным приводом, почти невидимые на прозрачной подложке.

Она приклеивала их под рукав и в нужный момент нажимала тот или иной сенсорный привод, после чего под кожу впрыскивался препарат необходимой категории.

После такого форсажа, равных Монике не было. Но за рекорды приходилось расплачиваться и потом она отлеживалась у проверенных медиков, где ее прокапывали несколько суток.

Затем пара недель восстановительной терапии и Моника снова могла работать.

76

Ночь прошла спокойно, но проснувшись утром Головин не сразу вспомнил, где находится. Потянувшись и еще немного посмотрев в незнакомый потолок, Головин поднялся и отправился умываться.

После принятых накануне водных процедур он выспался в чистой постели и чувствовал себя полным сил.

В коридоре стояло принесенное из гостиной кресло и в нем сидел один из бойцов капитана Лидса.

Имя его Головин не помнил и поймал себя на том, что с трудом различает их даже внешне.

Реальные отличия в их чертах безусловно имелись, однако было в них также нечто общее, делавшее бойцов капитана, на взгляд Головина, абсолютно одинаковыми.

Счастливое и беззаботное настроение после крепкого сна, при встрече с реальностью, исчезло почти мгновенно, вернув Марку чувство тревоги за свое будущее, а оно по-прежнему оставалось неясным.

Для него уже не было секретом, что его ценность связана с фактом вынужденного пребывания на странной космической станции.

Об этом у него остались лишь смазанные воспоминания и если бы ему не напоминали о них навязчивые «охотники», со временем, он легко бы занес эти воспоминания в разряд снов. Потому что это и было чем-то вроде сновидений.

После того, как Головин привел себя в порядок, ему принесли завтрак из ресторана при отеле. Целых пять обеденных блюд, плюс десерт и какой-то горячий напиток.

Головину не понравилось, что его мнением по выбору еды не поинтересовались, однако выбор был более чем богатый.

– Я не знал, что вы предпочтете, сэр, поэтому мы взяли всего с запасом, – сказал капитан Лидс и Головин благодарно кивнул.

В конце концов, эти ребята старались сделать его пребывание здесь, комфортным.

– А что это за странные метки на краях тарелок? – спросил он.

– Это от применения спектрального пи-тестора. Сначала мы проверили безопасность этой еды обычным волновым прибором – это не сложно. А вот для получения сведений о безопасности материала самой посуды мы использовали пи-тестор.

Есть пришлось в гостиной, под надзором двух охранников и как ни старался Головин отстраниться от их присутствия, у него ничего не вышло. Из-за этого еда имела какой-то формальный пластиковый привкус, при том, что отель был дорогой и продукты здесь имелись, если не натуральные, то по крайней мере, синтезированные из качественных компонентов.

После завтрака, Головин слонялся по номеру и смотрел ТВ-бокс, где мелькали незнакомые ему названия и лица. Потом забрался в сеть, однако по настоянию капитана Лидса, лишь в ее малоскоростную версию, поскольку передача данных на форсированных режимах, имела обратный канал. А по нему, через квантовый поиск, можно было найти любого пользователя, если имелось его изображение.

Так объяснил капитан Лидс, но Головин не все понял. Слишком уж заумно и путано это звучало.

«Вот Фредди наверняка бы растолковал лучше», – неожиданно для себя подумал Головин и тут же вспомнил, что пару дней назад тоже вспоминал Фредди и их замечательную жизнь в общежитии навигаторской школы.

Да, там были свои проблемы с учебой, с финансами и даже с лицензией на ношение обуви. Однако, сейчас Головину все те трудности казались пустяками, поскольку там была, хоть какая-то определенность, а здесь он так глубоко погрузился в не зависящую от него карусель событий, что не мог предсказать того, что случится через час.

Головин вернулся в ванную комнату и постоял у зеркала, глядя на свое изменившееся лицо. Волнение последних дней наложили свой отпечаток и под глазами залегли тени.

В гостиной послышались голоса и он различил вопросительные интонации. Может какие-то новости?

Головин вышел из ванной и заглянул в гостиную, как раз в тот момент, когда открылась дверь и за ней оказалась, та самая девушка, которая так ему понравилась.

Моника! Та самая Моника! У нее были сверкающие глаза, яркие губы, и фигура с полным оснащением, такая чувственная, что почти осязаемая. Еще тогда, когда они неожиданно познакомились возле лифта, Головин провожал ее взглядом полным восхищения. И сейчас у него на миг перехватило дыхание, от осознания, что девушка здесь из-за него, а значит…

Дофантазировать он не успел, поскольку один из бойцов капитана Лидса рухнул на журнальный столик и осколки прозрачной столешницы разлетелись по комнате.

Второй отлетел к стене и ударился в нее с такой силой, что настенный плафон звонко треснул, а с декоративных полок соскочили пластиковые вазочки.

Сверкнула вспышка парализатора – это был Лидс, но разряд угодил в одного из его бойцов, а ответный выстрел швырнул капитана в окно, которое он вышиб и вылетел из номера вместе с рамой.

Через мгновение Моника оказалась возле Головина, но теперь он не узнавал ее, так как от милой обольстительницы не осталось и следа. На ее лице уже не было румянца, лишь серая бледность, тонкие губы и глаза с огромными черными зрачками.

Марку даже показалось, что сейчас она его убьет, но тут в ее руке хлопнул картридж и его облепила сырая синтетическая паутина.

Рывок и он грохнулся на пол, спеленутый по рукам и ногам, а Моника