Откуда поступает эта сила?

Сури занималась только тем, что удерживала камни на месте, однако уже устала до предела. Битва за внешнюю стену измотала ее, руны мешали использовать Искусство, но она продолжала бороться с толчками, сотрясавшими укрепления. Казалось, этому не будет конца.

Наверное, оттого, что заклинателей много. Сури ощущала присутствие лишь одного миралиита – молодого фрэя. В нем чувствовалось нечто знакомое. Она уже видела этого юношу. Он был в Далль-Рэне. Он…

«Мост, – раздался голос у нее в голове. – Забудь про стены. Разрушь Грэндфордский мост».

Если бы эти слова были произнесены громко и взволнованно, она не обратила бы на них внимания, но тот, кто сказал это, говорил спокойно и уверенно, как и требуется в чрезвычайной ситуации.

Мост.

Сури почувствовала, как сотни фрэев идут по мосту, – торопливо, словно опасаясь, что она их заметит.

Девочка отпустила башню, позволив ей рухнуть. Собрав все оставшиеся силы, она потянулась к тонкой полоске камня, стягивающей края глубокого ущелья. Мост тоже защищали руны, но Сури не требовалось прикасаться к нему. Уничтожать гораздо легче, чем сохранять. Единственное, что нужно сделать, – раздвинуть скалы.

Сури передвинула восточную скалу чуть южнее, а западную – чуть севернее. Потеряв опору, мост рухнул вниз. Девочка не видела это своими глазами, зато почувствовала необъяснимую легкость и услышала крики сотен фрэев, падающих в пропасть навстречу гибели.

Она приготовилась противостоять очередному удару миралиитов, однако ничего не произошло. Земля перестала трястись. Все стихло.

Сури открыла глаза, и ее взору предстала полуразрушенная крепость. Передняя часть Алон-Риста превратилась в груду камней и обломков дерева. Малькольм положил руки девочке на плечи и ласково сжал. Рядом стояли Роан, Падера, Тресса, Мойя, Тэш и Рэйт, и еще десятки незнакомых людей и фрэев.

Все, кроме Арион.

На Лотиана было страшно смотреть. В его лице смешались ненависть, ужас, разочарование и отчаяние – а еще дикая ярость. Щеки и уши побагровели, глаза едва не выкатились из орбит, на лбу и шее набухли вены.

– Эти фрэи… – Лишившись дара речи, фэйн молча указал на то место, где еще недавно был Грэндфордский мост. – Эти храбрые фрэи… – Он стиснул зубы и судорожно сглотнул. – Они все погибли.

Мовиндьюле промолчал. Он по опыту знал: когда отец зол, слова бесполезны. Принц ни разу еще не видел его в таком гневе.

– Как ты допустил?

«Мы сделали все, чтобы этого не допустить», – заявил Джерид из безопасного укрытия в голове принца.

– Несчастный случай, – вслух сказал Мовиндьюле.

– Несчастный случай? – взревел Лотиан. – Они все мертвы!

Это война. Ты рад, что начал ее? Думал, будет только солнце и радуга? Кроме того, враг понес втрое больше потерь, когда мы разрушили стены. Подожди! Ничего не говори. Он все равно будет считать это поражением. Твой отец справедливо полагает, что один фрэй стоит сотни рхунов.

Мовиндьюле и не собирался передавать отцу ничего из слов кэла. Джериду легко, он за много миль отсюда, вдали от разгневанного фэйна.

– Она невероятно сильна.

– Ты же используешь всю мощь Авемпарты. Или ты солгал?

Да, мы используем.

– Да, мы используем.

Но эта рхунская сучка высасывает силу, словно водоворот, к тому же она изворотливая, точно змея. А еще быстрая, по-настоящему быстрая – совсем как Синна. Мы не смогли к ней подобраться.

– Они используют руны, поэтому нам не удалось достать ее. Тем не менее, мы добились своего: стены Алон-Риста рухнули.

– Так же как и мост, на котором находились сотни моих солдат, – сквозь зубы процедил фэйн.

– Да, это правда, но мы не виноваты. Все произошло слишком быстро. Я потрясен, что она умудрилась разрушить мост, несмотря на наши удары.

Фэйн тяжело дышал, гневно глядя на сына.

– У нас еще есть пятеро миралиитов? – наконец спросил он у Таранея и Хадераса.

– Четверо, мой фэйн, – ответил Тараней. – Ночью Лим скончался от ран…

– Хорошо, пусть четверо. А если считать Синну, Мовиндьюле и меня – то семеро. Придется заняться этим самому. Все лучше, чем полагаться на Джерида. Он уже второй раз нас подводит, потому что недооценивает врага. Однако ни один мастер Искусства не сможет выстоять против семерых. Будем действовать независимо. За ночь каждый создаст мост и удержит его. По этим мостам Шахди пойдет в атаку. Внешняя стена разрушена, ворота сломаны. Пусть убивают всех, кто находится по ту сторону реки.

– Вы имеете в виду, всех рхунов?

– Я имею в виду – всех без исключения.

– Но мой фэйн, – растерянно произнес Тараней, – в Алон-Ристе живут сотни фрэев. В основном мирные жители, но даже воины не принимали участия в битве. По крайней мере, вчера на поле боя в войске противника не было ни одного фрэя.

– Убить всех! – приказал Лотиан. – Кто хотел уйти, ушел. Никого там не держали против воли. Они решили остаться по ту сторону реки и тем самым совершили измену. Уничтожь их всех, Тараней. Всех до единого.

Тараней растерянно моргнул, но тут же почтительно поклонился.

– Как пожелаете.

Похоже, твой отец действительно разозлился.

Рэйт стоял посреди нижнего двора. Некогда неприступная цитадель с мощными стенами и величественными башнями превратилась в холм, заваленный камнями и трупами. Сотни людей и фрэев погибли. Одни не смогли выбраться из разрушенных зданий, другие упали с обвалившихся стен, третьих придавило обломками. Когда стало ясно, что фрэи уже не пойдут в атаку, те, кто уцелел, принялись доставать мертвых из-под завалов. Со сломанной рукой Рэйт оказался бесполезен. Он просто стоял во дворе и беспомощно наблюдал, как извлекают на свет безжизненные тела.

Кого-то из погибших он знал по имени, кого-то в лицо – жителей Далль-Рэна, Тирре, Мэлена, Уоррика, Мэнахана. Рэйт был знаком с ними всего год. Если вдуматься, он так ни с кем близко и не сошелся. Держался особняком, избегал вступать в беседы и заводить друзей. Ему казалось, так будет лучше. Зачем привязываться к людям, если потом придется их покинуть? Однако, глядя на окровавленные лица, Рэйт с ужасом понял, что не может думать об этих людях как о чужих.

Тоуп Хайленд лежал рядом со своими сыновьями Колином и Крисом. Оба любили петь и танцевать: по вечерам, после ужина, они часто демонстрировали свои таланты. Их мать присмотрела им невест из клана Мэнахан, хотя ни один из парней не озаботился выяснить, что за девушек она выбрала. Третий сын Тоупа, Курт, ровесник Тэша, погиб вчера. Неподалеку от Тоупа и его сыновей, на чудом сохранившемся клочке земли, поросшем травой, лежал Филсон-ламповщик. Это был тихий человек, единственный из Далль-Рэна, умевший делать лампы. Впрочем, теперь его мало кто знал как ламповщика: он стал воином, одним из лучников Мойи. Филсон приручил бездомную собаку, бродившую по Алон-Ристу. Он отдавал тощей дворняжке остатки еды, и та ходила за ним по пятам. Рэйт видел, как Филсон скармливает собаке половину своего ужина. Этот дурак голодал, чтобы накормить шелудивую шавку. Рядом лежали Гилрой и его жена Арлина. Ей снесло полчерепа, и Рэйт опознал ее лишь по одежде; бедняжка носила одно-единственное платье.