По лицу Рэйта катились слезы. Я остался в Далль-Рэне только ради Персефоны. Все эти люди для меня чужие. Тогда почему же мне так плохо?

– Рэйт?

Рядом с чудом уцелевшей кузницей стоял Малькольм. Шерстяная одежда, сотканная для него матерью Брин, превратилась в грязные тряпки, не лучше тех, в которых он сбежал из рабства. Совсем не бережет одежду. Малькольм помахал Рэйту и вошел в кузницу.

Еле волоча ноги, Рэйт побрел за бывшим рабом. Внутри было темно, как в пещере, лишь зловещим оранжевым светом мерцали угли в горне. Как всегда, в кузнице находилась Роан со своими гномами. В тени молча хмурилась Тресса. Сури стояла на коленях подле Арион, лежащей на топчане. Фрэя была укрыта одеялом; казалось, она крепко спит. Рэйт остановился рядом с Сури и взглянул на Арион. Со стороны могло показаться, что он отдает дань уважения покойной или вне себя от горя, хотя это было не так. Мертвая фрэя по-прежнему оставалась для него загадкой. Арион всегда отличалась бледностью, а теперь, в свете солнечных лучей, льющихся из открытой двери, и вовсе казалась похожей на призрак. Рэйт вынужден был признать, что Арион внушала ему симпатию, хотя он не мог припомнить, чтобы они когда-нибудь разговаривали.

Глаза Сури опухли и покраснели, на щеках виднелись следы слез. Рэйт знал, насколько они с Арион были близки. Сури относилась к Арион как к сестре или даже матери. Странно, что человеческая девочка может испытывать подобные чувства к фрэе, однако Сури не была обыкновенной. Именно это в ней Рэйту и нравилось: она видела, каков человек под одеждой и украшениями, могла отличить правду от лжи и заботилась о тех, на кого остальные не обращали внимания. И пусть Рэйт совсем не знал фрэю по прозвищу Цензлиор, он чувствовал горечь утраты, потому что Сури ее любила. Ему хотелось помочь, но он по опыту знал – есть вещи, которые не исправить.

Мороз, Потоп и Дождь деловито подбрасывали поленья в очаг и ворошили угли кочергой, изредка бросая через плечо косые взгляды. Роан в неизменном кожаном фартуке сидела за верстаком. Темные волосы она завязала в хвост, выбившаяся прядь падала на лоб.

Малькольм стоял посреди кузницы между верстаком и стопкой деревянных корыт. Как только Рэйт отошел от Арион, он приблизился к нему и картинно заломил руки, всем своим видом изображая искренность.

– Я хочу сказать нечто очень важное. Наверное, самое важное из всего, что я когда-либо говорил. Возможно, я буду мямлить и запинаться, потому что мне очень непросто, так что, пожалуйста, слушайте внимательно.

Бывший раб никогда не произносил столь мрачную и серьезную речь. Рэйт не узнал в нем прежнего Малькольма – беспечного болтуна, целый год покорно следовавшего за ним и не ведавшего, какие звери безобидны, а какие могут его сожрать. Перед Рэйтом стоял совсем другой человек.

– Нам уйти? – спросила Роан и с готовностью поднялась с табурета.

– Нет, – ответил Малькольм. – То, что я собираюсь сказать, предназначено для всех.

Роан неуверенно уселась обратно. Гномы отошли от очага и прислушались.

– Перед нами стоит серьезная задача, – начал Малькольм. – Фрэи втрое превосходят нас числом. Защищенные рунами стены разрушены. Почти все наши воины погибли или ранены. – Он указал на Рэйта.

– Зачем нам стены? – спросил дьюриец. – Моста больше нет.

Малькольм покачал головой.

– Это их не остановит. У них есть миралииты. С помощью Искусства они сведут стены ущелья вместе. Я велел Сури разрушить мост, чтобы выиграть время.

– Так это был ты? – удивленно спросила Сури.

Малькольм кивнул и сочувственно улыбнулся девочке.

– Ты ведь не сможешь их остановить, верно?

Та покачала головой.

– Я не настолько сильна. – Сури коснулась руки Арион. – Она могла бы с ними справиться, а я – нет.

– Арион бы тоже не смогла их одолеть, – сказал Малькольм. – Этой ночью миралииты фэйна наведут новые мосты, и его армия пересечет реку Берн. Им дан приказ убить всех. Ты сможешь разрушить один или два моста, но тебе не под силу уничтожить все семь.

– Семь? Погоди-ка… – вмешался Мороз, задумчиво ероша бороду. – Кто сказал, что мостов будет именно семь? Откуда ты знаешь?

Малькольм покачал головой.

– Сейчас это не важно. Можешь думать, что я догадался. Нам надо решить, как остановить врага.

Сури взглянула на Арион и печально покачала головой.

– Мы не можем.

– Уверена? – спросил Малькольм.

– Совершенно… – Сури не закончила фразу и разрыдалась.

– Разве этим не должны заниматься Нифрон и Персефона? – проворчал Потоп еще более угрюмо, чем обычно.

Рэйт не понимал, что происходит. Потоп сердился, и гнев его возрастал всякий раз, как он смотрел на Арион. Странно, ведь всем известно – гномы ненавидели фрэю.

– Они не справятся, – убежденно заявил Малькольм. – Но тем, кто сейчас собрался здесь, это под силу.

Все недоуменно переглянулись.

– Что такого мы можем сделать против армии фрэев, чего не могут Нифрон и Персефона? – поинтересовался Потоп.

– Он говорит обо мне, – покачала головой Сури. – Но я…

– Я говорю обо всех, – возразил Малькольм. – Все, кто находятся здесь, сыграют свою роль.

Тресса, необычайно молчаливая, состроила недоверчивую гримасу.

– Я ничего не могу сделать! – воскликнула Сури. – Если они нанесут удар такой же силы, я…

– Они нанесут удар, и еще большей силы, – заверил ее Малькольм. – Сегодня с тобой боролся всего один миралиит. После того как мосты будут построены и войска перейдут на другую сторону, за тебя возьмутся все семеро. Если ты погибнешь, у нас не останется шанса. Фрэи вырежут здесь всех до одного, а миралииты сотрут крепость с лица земли.

– Если то, что ты говоришь, правда, тогда и решать нечего, – сказал Рэйт. – Надежды нет.

– Гиффорд может вернуться, – неожиданно подала голос Роан, и все взглянули на нее. От всеобщего внимания девушка сжалась и втянула голову в плечи, тем не менее продолжила с необычайной гордостью: – Он уехал на лошади, чтобы привести сюда гула-рхунов.

Тресса с недоверием затрясла головой, однако Малькольм одобрительно улыбнулся Роан и кивнул.

– Да, я уверен, что он вернется и приведет подмогу, только этого недостаточно. Гулы не успеют вовремя. К тому же у них нет доспехов, защищенных рунами Оринфар. Будь они здесь, их бы уничтожили миралииты фэйна.

Роан понурилась.

– Ты ни в чем не виновата. Вы с кузнецами проделали потрясающую работу. Вам просто не хватило времени.

– Тогда все кончено, – сказал Рэйт. – Мы обречены.

– Неправда, – ответил Малькольм и перевел взгляд на Сури. – Она знает способ.

Мистик недоуменно нахмурилась, и татуировки у нее на лбу зашевелились.