– В самоваре это быстро, – ответил Тречков. – Каждый из нас пытается сохранить немного Родины. Большинство русских находятся в Берлине не по собственной воле.

Он поставил чашки на стол, и они сели.

– Извините меня за мой внешний вид, – сказал хозяин дома, – но я не ждал гостей. Мои друзья знают, что я поздно встаю. Если у ансамбля выступление, то я в основном возвращаюсь домой около четырех часов.

Рат сделал глоток. Чай был очень крепким.

– Чем я могу вам помочь, господин комиссар? – Музыкант производил то же впечатление, что и в кафе «Европа»: приветливый и готовый оказать содействие. Но Гереона не оставляло ощущение, что этот мужчина знал больше, чем говорил.

– Мы говорили с вами о графине Сорокиной, помните? – спросил полицейский.

Тречков кивнул.

– Разумеется.

– Она за это время не появлялась? Или, может быть, вы что-то о ней слышали?

– К сожалению, нет.

– Вы присматривали за ее квартирой?

– Я и сейчас это делаю. У меня есть ключ. Разве я вам об этом не говорил?

– Да, пожалуй. – Рат сделал паузу. Что скрывал этот человек? И почему? – Вы поливали там цветы, не так ли?

Трубач кивнул.

– Вы брали что-нибудь из комнаты?

– Позвольте! Я ведь не вор!

Гереон решил изменить тактику. Он мог спокойно слегка взять музыканта в оборот. В отличие от их первого разговора, сейчас он все-таки был официальным сотрудником убойного отдела и мог позволить себе большее.

– Господин Тречков, – сказал он, – я говорю с вами о фрау Сорокиной во второй раз. А вы все еще не спросили меня, почему я вообще ищу графиню.

– Ну я предполагаю, что кто-то заявил о ее исчезновении.

Рат покачал головой.

– Кроме вас, ее, кажется, никто не ищет. Но и вы не заявляли в полицию. То есть там не заведено никакого дела об исчезновении Сорокиной.

– Понятно. Так почему вы тогда ее ищете? – Спокойный вид собеседника не мог обмануть Рата. Сидящий перед ним мужчина все больше нервничал. Его выдавали глаза. Было самое время перейти в наступление, и полицейский пустил в ход пару слов – маленькие ядовитые стрелы, которые имели лишь одну цель: спровоцировать реакцию, если чуть-чуть повезет, то даже необдуманную.

– Из-за золота, – сказал он.

Тречков выпрямился – его глаза заплясали чарльстон. Рат с удовольствием зафиксировал это и послал следующую стрелу.

– Вы понимаете, о чем я говорю? – продолжил он. – Один мужчина из-за этого золота отправился на тот свет, другой исчез. А вместе с ним и графиня.

Илья оставался совершенно спокойным, но при этом у него был такой вид, словно он проглотил аршин. Только глаза его были подвижны.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – пробормотал он.

Припугнуть его или разыграть роль чуткого полицейского? Нет, он должен продолжать, осталось немного. Рат решил потерять терпение. Он резко встал, облокотился на стол и нагнулся вперед.

– А сейчас послушайте меня, маэстро! – Комиссар добавил в свой голос агрессии, которая помогла создать впечатление, будто он с трудом сдерживается. Слова звучали тихо, но эффектно, и Тречков невольно спасовал. – Вы не считаете, что настала пора прекратить играть в прятки? Вы все больше впутываетесь в дело, которое может обернуться для вас большими неприятностями!

Музыкант как будто окаменел.

– Я не знаю, что вы имеете в виду.

– Это ведь очень просто: вы знаете что-то, что могло бы помочь полиции в расследовании убийства, но предпочитаете молчать. Я не понимаю, на что вы рассчитываете. Если вы думаете, что графине грозит опасность, то вам следует сотрудничать с нами. Мы могли бы вам помочь и защитить ее. – Рат подождал реакции на свои слова, а потом посмотрел на Илью жестким взглядом. – Но если выяснится, что вы покрываете убийцу… Вы отдаете себе, собственно говоря, отчет в последствиях?

– Светлана – убийца?! – буквально вырвалось у Тречкова, и он встал. – Абсурд!

– Если вы в этом так уверены, то я не понимаю вашу позицию.

– Может быть, это вам надо пересмотреть вашу позицию, господин комиссар! – Теперь музыкант говорил раздраженно. Наконец-то Гереон сломал его сопротивление! – Полиция безуспешно пытается расследовать убийство и недолго думая обвиняет в этом иностранку, которая на полном основании находится в вашей стране инкогнито. И вы на полном серьезе думаете, что я вам ее выдам? Вы ведь уже вынесли Светлане обвинительный приговор!

– Я никому не выношу никаких приговоров, это делает судья. Но кто-то пытал вашего соотечественника, а потом убил его. И я хотел бы знать, кто это был! А вы могли бы мне в этом помочь.

– Соотечественника? – Удивление Тречкова, похоже, было естественным. – Что вы имеете в виду?

Рат показал ему фотографию промокшего трупа Бориса.

– Вы знаете этого человека?

Трубач энергично помотал головой.

– Это его выловили из канала неделю или две тому назад? Он русский?

– Это знакомый Алексея Кардакова.

– Значит, Кардаков! – Илья снова вяло опустился на стул. – Я мог бы вообще-то догадаться!

– О чем догадаться?

– Что этот человек принесет Светлане несчастье.

– Они являются парой, не так ли?

Тречков кивнул.

– Она познакомилась с ним примерно полгода тому назад, когда пришла ко мне. И после этого она вдруг стала другим человеком.

Потому что она больше не захотела спать с лидером своей музыкальной группы, предположил Рат.

– Что вы под этим подразумеваете? – спросил он вслух.

– Светлана стала неожиданно серьезной. Когда я с ней познакомился, она значительно больше смеялась. Я испугался, что он заразил ее своими нелепыми политическими идеями.

– Которые вам не очень близки…

– Да не смешите меня этими благодетелями человечества! Вы видели, к чему это привело в России!

– Кардаков был коммунистом?

– Понятия не имею, как он сам себя называл. Большевиков он, во всяком случае, терпеть не мог, и здесь мы все трое были единого мнения – в виде исключения. Но я никогда не говорил с ним много о политике – в этом отношении он был невыносим. Я вообще никогда с ним особо не разговаривал.

– Вы видели его после исчезновения графини?

– Нет.

– Ее исчезновение было для вас неожиданным?

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что я и сказал: вас удивило то, что у вас больше нет певицы, или вы этого ждали?

Комиссар почувствовал, что он опять задел больную точку. Тречков медлил с ответом.