Выставив девушку из комнаты, я спокойно помылась, переоделась в принесенную ночную рубашку и улеглась на кровать, надеясь поскорее заснуть. Все же я сильно ослабла, устала, и еще меня мучил голод. Позабытое за последний год, но очень неприятное чувство. Вот он-то и мешал мне уснуть. Тело требовало подпитки, а брезгливость мешала воспользоваться объедками с барского стола Тантибуса и его гостей.

В конце концов, устав ворочаться, я накинула предусмотрительно принесенный Ритой халат и отправилась бродить где хочу, раз уж мне милостиво это позволили.

Начав со своего второго этажа, я поднялась чуть выше, на третий. Слух от голода обострился, так что я еще с лестничной площадки уловила шуршание и перешептывание в самом дальнем конце коридора. Подкравшись чуть-чуть вперед, только чтобы стало лучше слышно, я прижалась к стенке и попыталась с ней слиться. Жаль, не умею превращаться в туман. Разве что обернуться летучей мышью?

Поразмыслив пару секунд, отложила этот вариант на крайний случай. Оборот расходует магические силы, а их у меня не так много осталось.

Шептались двое, мужчина и женщина. Женский голос я узнала почти сразу. Рита. Мужской — точно не Тантибуса. Но знакомый, словно откуда-то из прошлой жизни. до озноба и неприятного такого удушающего чувства, мешающего нормально сглатывать. Плохое предчувствие? Старательно забытое воспоминание? Может быть, я слышала этот голос двести лет назад, бегая по комнате из угла в угол, когда поняла, что не смогу открыть дверь?.. Или когда сидела на полу, уткнувшись в колени, и беззвучно рыдала, обхватив голову? Нет, тогда я зажала уши ладонями! Правда, крики все равно были слышны. Но кричали мои собратья, а не их враги. Этот голос я слышала раньше.

Как же раскалывается голова! Просто адски! Но я вспомню, вспомню!.. Должна вспомнить!

Я пыталась заставить себя вынырнуть из прошлого, чтобы услышать, о чем шепчутся здесь и сейчас. Но адская головная боль стала еще сильнее, по-моему, я даже тихо застонала.

И вдруг в моей голове зазвучал диалог, гораздо более громкий и четкий, чем тот, что я пыталась подслушать. Это был разговор двух мужчин.

«Ты обещал не трогать моих родных!»

«Она идеальна, ее ждет большое будущее, как и тебя. Ты должен позаботиться о ней», — это мой создатель. И говорит он обо мне. Я — идеальна. Меня ждет большое будущее...

«Она мой прямой потомок! Я следил за ними, помогал им!»

«Теперь она тебе гораздо ближе, просто младшая сестра, а не какая-то там прапрапрародственница». — Создатель улыбается, я чувствую это по тому, как меняется его голос. Мы умели улавливать малейшие изменения его настроения по мимике, выражению глаз, изменившемуся взгляду и, конечно же, по голосу.

«Ты убил ее!»

«Я подарил ей вечную жизнь! Она счастлива. Я надеялся, что ты тоже будешь счастлив. Что ж, жаль! Покинь мой дом и подумай над своим поведением», — ласковый тон сменился на суровый. Создатель рассердился. И эта его любимая фраза: «Подумай над своим поведением...» Как же щемит сердце! Как же мне плохо, больно, странно. Я почти не улавливаю смысла беседы, наслаждаясь звучанием родного голоса. Родного.

— Филина?! Почему ты здесь?

Сама бы хотела знать, почему я здесь. И почему не удивлена, что меня называют другим именем. Почему уверена, что Филина — это я. Почему?..

***

В себя я пришла уже в кровати, в одиночестве. Подскочив, дернулась к двери, но та оказалась заперта. Добродилась где пожелаю. Доподслушивалась. Теперь бы разобраться, что именно я подслушала и что — вспомнила. Где правда, а где кошмар от Тантибуса.

Разговор я могла услышать, находясь в полузабытьи, когда происходило изменение тела и сознания. Когда я из человека превращалась в идеального хищника.

Августа помнила, как Клаус пел ей песню, чтобы она не боялась. Его обратили на пару дней раньше, и, естественно, никто не сумел ему помешать успокаивать сестру. А вот во время моего перехода Эспен поругался с одним из своих старших птенцов. С моим настоящим прапрапрапредком.

Меня скрутило от истерического хохота, пришлось запихать кулак в рот, чтобы не вспугнуть окутавшую дом тишину. Жила я себе, жила, и вдруг раз — и у меня два дедушки. Густав и. предатель, очевидно. Больше некому.

Осознание, что Эспен начал предавать первым, пришло ко мне не сразу.

Сначала я смеялась, затем разрыдалась, уткнувшись в подушку. Вынырнувший из памяти диалог разбудил другие воспоминания. Снова, как будто в реальности, я переживала, страдала, металась по комнате, пыталась вырваться, стучала кулаками по полу от бессилия. Даже сейчас прорыдалась от души и молотила по кровати так отчаянно, словно это она виновата во всем происходящем.

Я должна была стать лучшей! Идеальной! Счастливой... Я была создана, чтобы стать счастливой.

Когда мои мысли очередной раз проскакали по кругу, я внезапно успокоилась, задумалась и поняла, что стать счастливой мне абсолютно точно никто не помешает. Я уже счастлива. И не только потому, что со мной рядом Рубен. Еще есть Антерес, Дориш, Берт. Стеф, Леон. Доставала Родерик. За год я сдружилась со всеми.

С некромантами. С теми, кто вошел в мой клан, и с теми, кто остался жить в замке Тавифа.

С тремя кровными собратьями Леона, обладающими той же магией, что и он.

С двумя вампирами-анимагами, влившимися в стаю оборотней. Превращаясь в волков, они отличались от остальных только ярко-красными глазами. Причем прекрасно понимали волчий язык благодаря своему дару.

С двумя потомками ведьмы, отказывающимися называть себя колдунами, потому что «ты не понимаешь, это другое!», и ведьмаками, потому что «это тоже другое!». Забавная парочка ведьм-мужчин, Ассита и Буззиба.

Разве же это не счастье, когда у тебя такой большой дружный клан?!

Так что в чем-то Эспен оказался прав. Я счастлива. Вот только подумать над своим поведением надо было не моему старшему собрату, а моему создателю.

Уверена, еще лет десять назад я бы оправдала Эспена. Он высший, он знал, что делал. Да даже сейчас оправдала бы, если бы не последствия.

Выходит. я не должна была становиться вампиром?! И не встретила бы Руби? Ну, наверное, я была бы счастлива с каким-то другим парнем..

Как же все сложно! Или я, или Клаус, Августа и остальные ребята. Нет, если бы я могла выбирать, зная, что именно выбираю, то отказалась бы от дара вечной жизни и. Руби. зато мое гнездо выжило бы. Без меня.

В дверь тихо постучали.

— Филина, ты уже готова меня выслушать?

— Не уверена, — недовольно пробурчала я своему дедушке. Так и тянуло пригрозить, что другому дедушке пожалуюсь. Но это было чревато началом очередного приступа истерического хохота.

Дверь, запертая с внешней стороны, открылась, и в комнату зашел красивый высокий темноволосый вампир. Никакого внешнего сходства между нами не было, учитывая, сколько поколений сменилось за годы между нашими обращениями. На меня не снизошло никаких тонких вибраций, духовного притяжения, ощущения единения.