в живых, учитывая тот факт, что они и сами не при каких условиях не дадут каких-либо вменяемых показаний под протокол. Откровение Зулуса имело особую цену! Оно было нечто схожим с эпитафией, только его слова никто и никогда не высечет на мраморном обелиске.

Вечернее солнце падало на приборную панель сквозь лобовое стекло. До сумерек ещё было далеко, но ощущения непроглядного тумана, опустившегося на ночное поле, не покидало Громова, вызывая лёгкий холодок в душе. Нечто похожее он всегда чувствовал перед тем, как возвращался из своих длительных командировок домой, где его никто не ждал.

Михаил Иванович завернул во двор и затормозил автомобиль. Он поднял рычаг стояночного тормоза и заглушил двигатель. Пустота, лежавшая на душе, всё сильнее сковывала грудь и лекарства от этой болезни не существовало в природе. Исцеление очень часто зависит от самого пациента, как любят говорить врачи, но формальность этого выражение всегда попахивает искусно завуалированным цинизмом.

Громов вылез из внедорожника и прихлопнув дверцу, поставил «Мерседес-Бенц» на сигнализацию. Холодный ветер в лицо морозом пробежал по коже и его пальцы рук лихорадочно застегнули пуговицы пиджака. Он в темпе прошёл несколько метров и спустился по каменной короткой лестнице в ресторан, имевший своё неповторимое условное название: «шалман Три поросёнка». Большим плюсом в этом деле было то, что хозяин этого неплохого заведения, понятия не имел о подобном неформальном обозначении.

Михаила Ивановича радушно поприветствовали, и администратор, взяв кожаную папку с меню, повёл постоянного гостя на верхний ярус. Громов поднялся по деревянной лестнице и прошёл мимо нескольких столиков, где отдыхали посетители после рабочего дня за кружечкой пива и традиционными немецкими закусками. Дизайн ресторана напоминал таверну где-нибудь в небольшом городке Германии с классической для тех мест кухней.

Администратор положил меню на столик и, вежливо улыбнувшись, удалился. Михаил Иванович расстегнул пуговицы пиджака тёмно-синего строгого костюма и сел на деревянный стул. Он пододвинулся к столику и открыл кожаную папку с меню. Его взгляд упал на циферблат наручных часов с браслетом из нержавеющей стали и стрелки дали понять, что капитан в отставке Решетов где-то задерживается.

Громов сделал заказ на две персоны и взял стакан с двойной порцией односолодового виски. Он сделал небольшой глоток и к нему подсел мужчина с короткой стрижкой чёрных волос лет тридцати четырёх в чёрной кожаной куртке, из-под которой торчал воротник клетчатой светлой рубашки.

— Скотч, командир? — улыбнувшись, спросил мужчина, расстегнув молнию на куртке. — Изменяете себе!

— Издержки современности, Сергей! Не мне тебе рассказывать истории о премиальном «палёном» французском коньяке, — поставив стакан на стол, устало ответил полковник.

— Правильно, Михаил Иванович! Хороший самогон, куда лучше! Что особенно — полезнее! Говорят, от рака спасает, — сплетя пальцы рук на столе, добавил Решетов.

— Рождённый быть повешенным, застрелиться не сможет! — цинично заметил Громов и сделал ещё глоток виски. — Как спина?

— Похожий вопрос задаю сам себе, — ответил Сергей и на его овальном лице засияла детская улыбка. — По-разному! День на день не приходится!

— Что врачи говорят?

— Да, ничего не говорят, кроме малопонятных обычному человеку медицинских терминов. Иногда, мне кажется, что они сами эти слова лишь накануне заучили.

— Оптимистично! — вздохнув, добавил Михаил Иванович и увидел, как официант несёт на подносе заказ.

— Вам нужна моя помощь? — с сосредоточенным взглядом спросил Решетов.

— Да, Сергей! Ситуация сложилась крайне сложная, — начал Громов, наблюдая за тем, как официант расставляет тарелки. — Спасибо!

— Приятного аппетита!

— Спасибо! — кинул вдогонку удалившемуся официанту, Решетов.

— Нужно, чтобы ты занялся наружным наблюдением. Больше это никому доверить не могу, а ты давно на «отдыхе», «свободный художник». Ведь, разбавить серые будни, явно, будет тебе кстати! Кто знает, может это для тебя станет лучшим лекарством, для которого не нужен рецепт?! — разливая односолодовый виски по стаканам, продолжил Михаил Иванович.

— Хм… Заинтриговали! — выпив залпом порцию виски в стакане, произнёс Сергей и улыбнулся. — И, кто же «мой герой» на этот раз?

— Военный атташе посольства США Рекс Торховски, — выпив порцию виски и закусив кусочком свиного стейка, ответил Громов.

— Хорошая шутка, Михаил Иванович! Один-ноль!

— Это не шутка! Это задача! — вытащив из бокового кармана пиджака флэшку и положив её перед Решетовым, произнёс спокойным голосом Громов.

— Да, уж! Стесняюсь спросить… Всё настолько дерьмово?

— Бывало и лучше, но в последнее время меня не покидает ощущение, что я сижу в траншее в полном окружении и жду, надвигающуюся атаку.

— Ну, вы всегда любили острые ощущения! — улыбнувшись, заметил Сергей и откусил кусочек колбаски, опущенной в соус.

— Спасибо за комплимент!

— Окей, командир! Я в деле! — взяв левой рукой флэшку, коротко сказал Решетов и сунул её в нагрудный карман куртки. — Каковы основные задачи?

— Контакты! Кто-то из «конторы» сливает ему информацию. На флэшке все необходимые для работы данные, а это на расходы, — вытащив из внутреннего кармана пиджака небольшой бумажный конверт, ответил Михаил Иванович и передал его Сергею.

Решетов допил порцию виски в стакане и, молча взяв конверт, сунул его во внутренний карман куртки. Он встал со стула и, по-дружески положив правую ладонь на плечо Громову, сказал:

— Всё будет в лучшем виде, командир! Спасибо за доверие!

— Удачи, Серёга! — добавил Михаил Иванович и, проводив Решетова взглядом, вернулся к своему ужину…

Рим. Дворец

Двери центрального зала открылись, и в них зашла синьорина де Монтенье, ступая по полу, аккуратными шагами. В её ангельском взгляде играло пламя, чьим хозяином был отнюдь не божественная сущность, хотя божества в этом мире очень сильно разнятся. Аделина знала это очень хорошо, вспоминая лекции профессора Жерома по истории религии в Сорбонне. Его речь и построение фраз заставляли слушать и не отвлекаться на посторонние вещи. Он не считал религию наркотиком! Это была лишь наука, но люди часто использовали её в корыстных целях!

Синьорина де Монтенье сжала в левой ладони кожаную папку с распечатками и подошла к длинному массивному столу, окинув сосредоточенным взглядом членов совета Синдиката и его главу. На их едва заметных в полумраке зала лицах, была надета маска предвкушения. Аделина выпрямила спину, показав идеальную выправку, и опустила взгляд на поверхность стола, где находился готовый к работе проектор.

— Добрый вечер, уважаемые члены совета Синдиката! — произнесла она и в ответ увидела молчаливое кивание синьоров за столом. Экран проектора опустился вниз с помощью автоматического привода и закрыл собой двери центрального зала. Синьорина де Монтенье положила папку на стол и, открыв её, достала распечатки для каждого из членов совета. Она обошла каждого из них, отдав в руки материалы в количестве трех листов формата «A4», скрепленных скобками степлера, и вернулась