Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да только о другом, о другом мечтал молодой Хенрик Пферд! Грезил он о дальних походах, о битвах с полчищами врагов, о виртуозных магических поединках, решающих порой исход всей войны. И имя свое он желал видеть выбитым в камне на стеле Славы, а не выгравированным изящным почерком на медной табличке профессорского кабинета. Но ему ясно дали понять: не дано. Маг, или, как грубо выражаются непосвященные, колдун, третьей ступени в войсках не нужен, ему место на ярмарочной площади: отворот-приворот, порча-сглаз, гадание на кофейной гуще.
И он смирился. Внешне. На людях об устремлениях своих больше не заикался. Но втайне, под видом теоретических исследований, продолжал действовать. Он денно и нощно просиживал в библиотеке, перелопачивал горы старинных фолиантов, расшифровывал древние рукописи в поисках средства, способного развить собственный дар хотя бы до шестого уровня. Попутно он сделал несколько впечатляющих открытий, написал несколько статей, получил премию Чаши за достижения в области истории маги. Но ему нужно было ДРУГОЕ!!!
ОНО свалилось прямо ему на голову с верхней полки стеллажа, едва не убив своей тяжестью. ОНО само раскрылось на нужной странице. ОНО дало понять: ты избранный, ты один во всем свете. Вот он – путь к вожделенной славе!
Он уверовал в миссию свою и смело устремился в дальний поход. О том, какое разочарование ждало его впереди, мы уже упоминали. Но потом все стало на свои места. Сочиненная им теория все объяснила, путь к славе вновь был открыт – и Легивар Черный вновь был счастлив. А что там творилось вокруг, чем жили пятеро его спутников – какое ему дело? Чем меньше их доберется до источника Тьмы живыми, тем по большому счету выгоднее для него. Слава – она как деньги, ее лучше ни с кем не делить.
… – Мне надоело наблюдать твое идиотическое самоотречение! – уже в открытую возмущался Кальпурций, за рукав оттащив друга Йоргена в сторонку. – Кончится тем, что ты свалишься сам, и что тогда прикажешь с тобой делать?
– Да не свалюсь я, зачем бы мне сваливаться? – оправдывался ланцтрегер с видом невинным и удивленным. – О чем ты говоришь?
– Об этом!!! – Силониец с видимым усилием поднял на вытянутой руке заплечный мешок Йоргена. – У тебя там что, камни?!
– Нет, у меня там кабанятина. А зачем ты его хватаешь, это мой мешок. – Из обороны ланцтрегер перешел в вялое наступление.
…После десяти нестерпимо голодных дней им вдруг повезло. Должно быть, сами Девы Небесные выгнали им навстречу из лесу эту тварь. Ростом она была с небольшого коня. Волочила за собой длинный чешуйчатый хвост, будто позаимствованный от ящерицы. А в остальном была кабан кабаном, что внешностью, что норовом. Трудно сказать, жрал он мясо жертв (все-таки кабан – животное травоядное) или просто любил убивать, но с нападением медлить не стал. Ринулся в атаку, вращая дурным красным глазом, и глубокая взрыхленная борозда тянулась следом за ним там, где он пробегал.
Йоргену фон Рауху довольно часто случалось охотиться на кабанов. И каждый раз он сомневался, кто на кого по большому счету охотится. Во всяком случае, инициатива всегда исходила от кабана. Такая странная стезя была у юного ланцтрегера Эрцхольма: как ни окажется в лесу в одиночку – обязательно наткнется на лежку диких свиней. Со всеми вытекающими последствиями. Сначала он пробовал спасаться бегством, но разъяренный зверь оказывался проворнее, и схватки избежать не удавалось – только чудом и спасался! Вернее, колдовством. Но колдовать он не любил, поэтому стал забираться на деревья, швырять сверху тяжелые сучья и орать: «Пшли прочь, темное отродье!» Нередко этот способ оказывался действенным, свиньям надоедало беспокойство, и стадо меняло место лежки. Но попадался иной раз особенно упорный секач, готовый часами караулить свою жертву. Ну, сидеть на дереве до темноты тоже не станешь, вот и приходилось стрелять… Постепенно, годам к шестнадцати, фон Раух-средний снискал себе славу бывалого охотника на крупную дичь, даже лучшие отцовские егеря стали смотреть на него с уважением. А он и рад был, не забывал ввернуть при случае что-нибудь вроде: «Вот когда я завалил моего десятого кабана…» Один только Дитмар знал, как все было на самом деле, и дразнил брата «великим охотником поневоле».
Но так или иначе, а опыт «охоты» на нападающего секача у Йоргена был и подсказывал ему однозначно: надо бить стрелой точно в лоб, в центр его, а еще лучше – между глазом и ухом, другого способа нет. Некоторые охотники, по их словам, предпочитали целиться в горбатый загривок, чтобы пробить позвоночник. И Йорген однажды так поступил, но стрела прошла вдоль хребта, зверюга только сильнее разъярился от боли, и дело чуть не кончилось бедой. Хорошо, что стрелок ланцтрегер был проворный, как альв, только это его и спасло, следующая стрела прикончила зверя.
… – У нас в Силонии на вепря принято выходить с копьем! – потом, когда они сидели у костра и ели жаркое, сообщил Кальпурций гордо и принялся рассуждать об убойных местах.
«Хорошо, что в детстве мне хватало ума так не поступать, – подумалось Йоргену. – Смел бы меня кабан вместе с тем копьем и мокрого места не оставил…»
Но это было потом. А в тот момент огромная щетинистая тварь мчалась прямо на них, задними копытами взметая вверх комья земли. Действовали, не сговариваясь. Три стрелы с серебряным наконечником, взмыв по дуге, ударили точно в цель. Уже в полете их догнали два магических шара, один угодил чудовищу в правый глаз, с шипением его выжег, другой лопнул перед самым носом, рассыпался красивыми искрами (ну не рассчитал немного силу удара боевой бакалавр, со всяким может случиться).
Почему-то никто не надеялся, что тварь будет остановлена: выхватили мечи, приготовились к ближнему бою. Но зверь завалился на бок, дернулся пару раз и испустил дух. А еще удивительнее было то, что не испарились его останки, не истлели на глазах и не вспыхнули пламенем – так и остались лежать в траве окровавленной тушей! Прошла минута, другая, третья… Все без изменений. Тварь не вставала, но и не исчезала.
– Пойду посмотрю, что ли! – Осторожно, с мечом наготове, Кальпурций приблизился к телу. Потыкал осторожно острием. Потом пальцем. Потом понюхал кровь. И, обернувшись, возопил с ликованием в голосе: – Господа! МЯСО!!!
Это было спасение. Такое неожиданное, что поверить было трудно: неужели вот эту ящерохвостую дрянь можно есть?! Неужели она из плоти и крови состоит, а не из мертвой колдовской субстанции?
– Самое настоящее мясо! – авторитетно подтвердил Семиаренс Элленгааль, в свою очередь исследовав тушу. – Никаких чар, это обыкновенный урод.
– Но вдруг у него при жизни был разум? – забеспокоилась Гедвиг Нахтигаль. – Большой грех есть разумное существо.
– Сейчас проверим! – откликнулся Йорген бодро и снял тряпицу с жезла. Наконечник оставался безмятежно-жемчужным. – Можно есть! – вынес вердикт ланцтрегер. – Кто свежевать будет? Чур, не я! – Не любил он это дело, брезговал. Потому что на самом деле охотник из него был никакой.
Добычей занялись Кальпурций и Легивар, действовали весьма сноровисто, хоть и жаловались на непривычную толщину кожи. Альв присоединился к ним чуть позже, когда справился с нервным потрясением. До этой минуты он даже не подозревал («Мы и не думали скрывать, просто речь как-то не заходила…»), что милые спутники его таскают с собой по свету Жезл Вашшаравы – самое страшное оружие, когда-либо существовавшее в этом мире! В общем, с этим открытием Семиаренсу надо было прежде как-то свыкнуться…