Герцог извинялся, но перед кем[9]?

Перед лекаркой с нищей окраины? Женщиной, которой по определению и пять изнасилований не страшны, которую могут купить за пару монет? Я уже сталкивалась с этим, и вряд ли Моринар станет думать по-другому.

Так к чему же извинения?

Я назвала его палачом, я оскорбила его. И он – извиняется?

С другой стороны… меня могли изнасиловать, убить, сделать что угодно. Он втянул меня в это, втянул втемную, воспользовавшись надуманным предлогом.

Зачем?

Я подозревала, что ответа так и не узнаю, но жизнь оказалась добрее. Ко мне заглянул Криталь Верандуа.

Поцеловал руку, преподнес конфеты…

А заодно просветил о сложившейся ситуации.

В любом полку есть так называемая точка фокуса. Есть человек или несколько людей, которые исподтишка саботируют все распоряжения командира, вокруг них обычно собираются все недовольные жизнью и начальством… вот, в гвардии это были Олиас, Коуртон и Рифен. Можно бы убрать их просто так, но…

Моринар не хотел беспорядков. Ему скоро отправляться на войну, ему нужна была полностью послушная и усмиренная гвардия. Требовалась ситуация, в которой змея укусит сама себя.

А потому Моринар пустил слух, что устраивает в гвардию свою любовницу.

То-то мне все намеревались мужскую доблесть продемонстрировать!

Сукин сын!

И вот, желая насолить герцогу, троица героев явилась ко мне в гости. Рейнешард оказался для Моринара приятным бонусом. Теперь его сводный брат будет разбираться с горе-бунтарями.

Но их-то мне жалко не было.

А вот герцога…

Убила бы. И не пожалела о сделанном.

Сначала мне захотелось выкинуть и корзину, и цветы, и вообще… отравить бы этого дарителя!

Потом я позвала соседских детей и попросила разнести цветы по всему кварталу, на сколько хватит. Корзину тоже отдала соседке, ей пригодится.

Подите вы к кракену в зубы, ваша светлость!

Стучать в мое окно так, что рама едва не вылетает – это традиция. Не самая приятная, должна заметить. Но если у человека беда, ему не до вежливости.

– госпожа Ветана! Помогите, мама умирает!!!

Господин Литорн выглядел так, что краше в гроб кладут. Поэтому я не стала ничего расспрашивать.

Накинула платье прямо на рубашку, схватила сумку и плащ – и вылетела вслед за ним, едва захлопнув дверь.

По дороге господин Литорн просвещал меня о случившемся.

Маме стало плохо.

Собственно, я предупреждала об этом, камень пошел из почек. Рано или поздно это должно было случиться.

Случилось – и больно.

К реальной боли госпожа Литорн не привыкла, поэтому мгновенно был вызван лекарь. Не я, нет. Меня как раз не было дома, поэтому позвали кого нашли.

Пришел лекарь, посоветовал какое-то лекарство, мама его приняла, а потом ей стало плохо. Не сразу, нет! Лекарь пришел утром, а плохо ей стало только к вечеру.

Не лекарство?

А что ж тогда?

Господин Литорн кинулся к тому лекарю, а его к роженице вызвали! Нет его! Вот он и ко мне…

Мы бежали по темным улицам. Мелькнула мысль, что еще год назад я бы так не бегала. Одышка была, ноги были слабые. А сейчас вот…

Хоть Алетар по кругу обегай!

Госпожа Литорн лежала на кровати.

Бледная, холодеющая…

Я схватила ее за руки, непроизвольно выпуская щупальца силы.

– Выйдите! Я ее буду осматривать…

На это меня еще хватило. Господин Литорн выскочил за дверь так быстро, словно его шилом в зад ткнули, а я уже чувствовала, уже понимала чутьем мага жизни – она умирает…

Но отчего?

Я поклясться готова, женщина была совершенно здорова. Хоть госпожа Литорн и строила из себя больную, но от камней не умирают. Тем более, я дала ей хорошее снадобье…

Я лихорадочно обвела взглядом комнату.

А ведь…

Знакомая бутылочка бросилась в глаза.

Обезболивающее.

Только раньше флакон был полон. А сейчас там и трети нет…

Оттягиваю веки, чтобы посмотреть зрачки госпожи Литорн. Глаза закатились, но зрачки я так и так не увижу. Потому что они сошлись в точку.

Да, это отравление обезболивающим.

И кто же будет крайним?

Одна доверчивая дура, которая дала эту склянку другой дуре. А значит…

Сила льется из моих пальцев. Это поток, сходный по свойствам с горным ручьем. Чистым, сильным, мощным… сейчас меня ничто не волнует. Только то, что подхлестнутые моей волей, мышцы больной начинают работать. Бешено колотится сердце, очищают организм почки… по простыне расплывается лужа дурно пахнущей мочи, на коже выступает пот.

Пусть так!

Вместе с этими выделениями из женщины выходит яд. Она будет жить, я обещаю! Будет. Жить.

* * *

Слуга Светлого Шантр, в миру некогда Шантр Лелуши, сидел в своей лаборатории.

Эх, тяжела ты доля слуги. Все чего-то требуют, а отказать не получается. Вот и приближенный Фолкс ходит и ходит. Вынь да положь ему этого мага жизни, а откуда ж его взять?

Чай, не дурак этот маг, если столько времени прячется. Или просто – слабак… хотя нет. Последнее – точно нет.

Силы он выплеснул немеряно, Шантру бы пятую часть, плевал бы он на тот Храм. И на Фолкса лично. Похоронил бы, закопал и плюнул.

И ведь ходит, угрожает…

Не предоставишь – так лабораторию отберу, денег не дам, в дальний храм сошлю, будешь до конца жизни поморникам хвосты общипывать…

Сволочь…

Размышления Шантра прервало дребезжание приборов.

Кто бы ни был этот маг жизни, сейчас он пустил в ход свою силу.

В желтом городе.

Не так далеко отсюда.

Шантр приподнялся было, собираясь поднять тревогу, но потом… Потом благоразумие взяло вверх.

В лаборатории он был один. Ни холопов, ни других слуг – никого рядом не было. Приборы уже успокаивались. А стало быть…

Старческие узловатые пальцы забегали по переплетениям проволочных кругов, поправили драгоценный камень, повернули резонатор, осторожно налили воду в хрустальную чашу и опустили туда хрустальную же призму.

Зачем поднимать шум и гам? Беспокоить людей, подавать им напрасные надежды, которые могут и не оправдаться? Это неправильный подход к проблеме, вовсе даже неправильный.