– Это опасная миссия, – рискнул возразить Стамос.

Хефе поднял бровь.

– Вот как?

Стамос открыл было рот, но Бастиан опередил его:

– Отец, я не пойду.

Взгляд Хефе был реально убийственным, когда он повернулся к сыну. Его голос понизился на октаву, он произнес несколько фраз на испанском. Ника не знала, что он сказал, но общий тон был понятен. Бастиан немного сник, но быстро оправился от удара.

Дело было улажено. Он пойдет с ними.

* * *

Группа попрощалась с Дарьей и Эмбер и поднялась по металлическому трапу в самолет. Зак и Квинн вошли внутрь первыми, затем Интеграл и Ника остановились у входа, чтобы посмотреть свысока на своих близких и своих врагов. Хефе, Бастиан, Эмбер, Дарья и Стамос глядели на них снизу вверх. Вероятно, это было самое странное прощание в истории аэропортов мира.

Слезы катились по лицу Ники, когда она бросила последний взгляд на мать. Затем она вошла в салон.

Ника никогда не видела ничего более гламурного и роскошного, чем интерьер этого самолета. Когда Чед запер дверь, она вздрогнула от резкого звука.

При любых других обстоятельствах ей бы понравилось обилие технологий и роскошь: большие телевизоры, кожаные диваны, изысканные ковровые покрытия. Возможно, она восхищалась бы деталями из красного дерева и кожаными креслами, в которых можно было полностью откинуться.

При других обстоятельствах она была бы рада вот так впервые покинуть континент. Но это не были «другие обстоятельства».

Они все оставались в западне.

Ника устроилась в кресле и пристегнула ремень. Она наблюдала, как там, снаружи, внизу, Эмбер и Дарью отвели в лимузин.

Раздраженный Бастиан опустился в соседнее с ней кресло, скрестив ноги. Он не смотрел в окно на своего отца.

Зак молча уселся на место, которое всегда занимал, пользуясь своим самолетом. Он откинулся так, чтобы не видеть остальных.

Он подводил в уме итоги того, что ему стало известно. Его мать была определенно, на сто процентов мертва. Хотя он знал это на протяжении многих лет, в последние недели Митчем предательски разбередил старую рану и вселил в него надежду. Давать кому-то ложную надежду – одна из худших вещей, какие можно совершить, поэтому когда Ника оглянулась на него, чтобы понять, все ли в порядке, Зак не ответил на ее взгляд. Митчем, вероятно, тоже умер, и, технически, Зак убил его. Его могут разыскивать за убийство, если он останется в США. Он может попасть в тюрьму. Он посмотрел на Квинна, занявшего место напротив Ники.

«Теперь мы оба разыскиваемые убийцы», – размышлял Зак.

Его не встревожил резкий, неровный взлет – для маленьких самолетов это типично и он к этому привык.

Зак слышал, как Интеграл ойкает рядом с ним, но не сподобился протянуть руку, успокоить его, объяснить, что это просто турбулентность.

Ему придется сообщить Вайолет, что он переводится в другую школу на семестр. Он надеялся, что она не воспримет это как бегство от нее.

Надежда была трепетом крылышек в отдалении, когда он глядел на русую львиную гриву Ники. Девушка положила одну ладонь на край иллюминатора. Зак потянулся к этой трепещущей бабочке и раздавил ее в ладони. В его сердце не было места надежде.

Теперь уже не было.

В течение полета были порывы, толчки, провалы и погружения – как будто небо сопротивлялось, когда самолет врезался в него. Ника не знала, связано ли с размерами самолета то, что она так остро чувствует каждый толчок, или с тем, что ее жизнь опять перевернута с ног на голову.

Она снова была в пути. Снова у нее не было дома. Снова она не смогла отомстить.

Если она не принесет им то, за чем ее послали, она потеряет маму.

Она потеряет Эмбер.

Ника посмотрела в овальный иллюминатор, по которому, словно слезы, сбегали струи дождя. Она наблюдала, как тускнеет внизу паутинка городских огней. Она клялась себе, что заставит Стамоса заплатить за все. Часть ее существа была уверена в себе, как лев, предвкушающий победу перед решающей битвой.

Но другая часть сомневалась теперь в обещании, которое она уже столько раз давала прежде. Темнота вокруг каждого из ее друзей стала ощутимой. Квинн. Интеграл. Зак. Надежда ее потускнела, как огни мегаполиса под дождевыми тучами.

Она собирала в себе силы, летя навстречу тусклому свету. С трудом, но неутомимо.

Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Но внутренний голос возражал, потому что после многих лет в пути, в бегах, она знала… там может не быть… клея для того, что разбито, покоя для обезумевших, убежища для гонимых…

Написание «Поместья Уэйкфилд» оказалось одной из самых сложных задач, которые я когда-либо выполняла. Я потеряла своего отца в середине этой работы, а вместе с ним я потеряла часть самой себя. Я хочу поблагодарить не только тех, кто помог мне написать эту книгу, но и тех, кто помог мне восстановиться после, несомненно, самого тяжелого года моей жизни.

Я благодарна папе и маме за мою семью. Если бы они не решились бежать из Советского Союза и я не родилась бы у них в шведском лагере для беженцев, я бы, вероятно, не зарабатывала себе на жизнь, сидя в кофейне, в Европе, придумывая персонажей для своих книг.

У меня не было бы моих историй. Я не была бы собой. Так что спасибо за это!

Спасибо, мама, что всегда побуждаешь меня следовать своим мечтам. А без тебя, папа, просто не было бы «Вундеркидз».

Отдельное спасибо моим младшим братьям Ники и Мише. Я часто шучу, что вы даны мне как компенсация за все невзгоды. Это правда! Вы освещаете мне путь в этом мире. Дэвид, ты осветил мой мир с шестнадцати лет. Спасибо тебе, что поддержал меня в моей самой сырой форме. Я люблю тебя больше, чем Лайка любит попкорн. Спасибо моей Лайке, моему пушистому другу; ты наполняешь радостью каждый день моей жизни.

Моей мачехе Нино спасибо за то, что она была так терпелива со мной и Мишей. Моим многочисленным бабушкам и дедушкам: Ире, Вере, Валере, Виктору, Лене, Лейле и дорогому Руди, который умер, когда я писала эту книгу. Особая любовь Ире и Вере, которые часами читали мне, когда я была ребенком. Я не стала бы писательницей, если бы не вы. Глупым братьям и сестрам Сильвестр – моя огромная любовь с шоколадным рулетом «Гусеница Колин»; спасибо, что всегда поддерживаете меня. Дайен Сильвестр, спасибо, что помогла мне воплотить «Вундеркидз» в реальность. Трише – за то, что одолжила мне свой дом и поддержала меня. Моей невестке Сукури – за ее любовь и отличную выпечку.