конца, — эта болезнь не передается касаниями или дыханием.

— Ладно. Тогда погружайтесь те, кто летит, через пятнадцать минут выдвигаемся. Лететь будем достаточно долго, но не так долго, как может показаться.

— О чем ты?

— Сами увидите, — мужчина махнул рукой и натянул потуже шапку, которую носят летчики. Затем сдвинул на нос очки.

Самолет, небольшой, но имеющий достаточный размер, чтобы погрузились мы вчетвером и какой-то груз, стоял на взлетно-посадочной полосе. Погода была пасмурной, но ни ветра, ни дождя не было. Я молился, чтобы никакая непогода и близко не думала появлятся. Не дай Бог пришлось бы из-за этого садить самолет лишний раз и терять драгоценное время.

Огонек и Дед стояли у машины. Оба молчали.

— Возвращайтесь скорее, — сказал Березовский и протянул руку.

Гаргарьин кивнул и все же бросил краткое, но такое, как надо:

— Удачи.

А затем мы погрузились в самолет. Всюду стояли ящики, но мест было недостаточно, чтобы положить Зою на кресла.

— Возьми те одеяла в углу, — пилот, представившийся Маккуином, хотя ни на какого Маккуина он не походил, указал рукой. — И положите ее у ящиков. Иногда будет немного трясти, но если нормально укутаете, то будет мягко.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Маккуин начал щелкать что-то на панели, а затем самолет взревел. Винты в окнах начали вращаться набирая скорость. Потом мы тронулись. И через минуту взлетели.

Сидя рядом с женой я закрыл глаза, положив руку ей на лоб. Он был горячим и влажным.

— Сколько нам лететь? — чуть не прокричал Петрович. Прошло примерно полчаса.

— При обычном раскладе около пятнадцати часов.

— Сколько?!

— Но мы полетим не при обычном.

— О чем ты? — крикнул я, стараясь перекричать винты. Несмотря на то, что они находились снаружи, все равно издавали достаточно шума.

— Вы многого об этом мире не знаете, да? — засмеялся Маккуин.

— Если ты про монстров, — прокричал усач, — то я отказываюсь лететь на драконе!

— Нет, дело не в них. Хотя, возможно, отчасти. Вы когда-нибудь задумывались над тем, как контрабандисты вроде меня так быстро доставляют груз с одного места на другое?

— Вы хороши в своем деле? — Петрович залез на соседнее кресло от пилота.

— И это тоже. Но дело, мой друг, в меж пространственных дырах.

— В чем?

— Да, в том самом.

— Вы проходите расстояние через дырку в небе?

— Грубо говоря, да.

— Но вторжение монстров началось не так давно, а занимаетесь вы этим явно долго.

— Чудовища — это просто чудовища, приятель. Бреши из других миров были и раньше, просто в гораздо более меньших количествах.

— А почему их теперь так много стало?

— Не знаю. Но что я знаю, что когда мы пролетим через одну такую, будет охрененная турбулентность, поэтому держитесь, как можно крепче. Придется потерпеть.

— Подожди! — крикнул я. — Я правильно понимая, что когда мы влетим в дыру, то попадем в другое измерение? — От попыток понять все это сверхъестественное дерьмо, которое навалилось на мир после вторжения чудовищ, меня затошнило.

— Отчасти! — Маккуин, судя по всему, направил машину немного вниз. — Мы попадем в место, которое мы называем Коридором — тоннелем, связывающим разные измерения. При желании можно попасть в одно из них. Но мы пролетим просто прямо, а затем вырвемся — таким образом здесь, в нашем мире, мы за один мах преодолеем половину расстояния до японцев.

— А почему не сделать этого сейчас? — гаркнул Петрович.

— Я не волшебник, здоровяк! До бреши еще долететь надо.

— А кто такие вы?

— Не понял!

— Вы называете это Коридором. Кто вы-то?

Судя по всему, Маккуин усмехнулся, потому что несколько секунд я ничего не слышал.

— Вы задаете слишком много вопросов, парни. Когда-нибудь, может, я расскажу вам подробнее. А пока что… Придерживайтесь своей истории.

***

— Милый?

— Да, детка?

— Где мы?

— Уже летим.

— Нам еще далеко?

— Нет, детка. Но нужно еще потерпеть.

Зоя посмотрела на меня совершенно измученным взглядом. Каштановые волосы прилипли к мокрому лбу. Потом она неожиданно улыбнулась — слабо, едва ли не из последних сил, но улыбнулась.

— Я люблю тебя, — одними губами сказала она.

Я наклонился и нежно поцеловал ее.

— Я люблю тебя нежнее, чем солнце греет океанские глыбы.

Жена улыбнулась и закрыла глаза снова, провалившись в сон. Через некоторое время Маккуин прокричал:

— Через минут десять влетим в брешь. Будьте готовы и приготовьте пакеты.

— Зачем? — брови Петровича взлетели вверх.

— Не хочу, чтобы вы заблевали мне весь самолет. Аттракцион будет тот еще.

Мы с Петровичем послушались. Через минут десять-пятнадцать Маккуин сказал:

— На месте. Держитесь крепче, будет трясти.

Я, не упуская из виду жену, схватился за один из висящих сверху тросов и посмотрел в окно. Бесконечная, зеленая тайга. Серое небо Родины. Где-то вдалеке видно золотые колосья, по которым, наверное, недавно пробежался дождь. А потом…

Потом что-то стало меняться. Мир за окном словно стал вытягиваться по струнке, становясь темнее и тоньше, как случается, когда пытаешься добраться пьяным до кухни или туалета. Рассмотреть изменения меняющегося мира долго не удалось — потом резко тряхнуло, самолет будто увеличил скорость в несколько раз, а затем на мгновение все исчезло, наступила полная чернота. Горели только приборы на панели самолета. А потом все резко появилось, только совсем не то, что я привык видеть, находясь на борту самолета.

Это больше походило на реалистичную картину Ван Гога, чем на какой-то непонятный коридор. Все за окном стало фиолетовым, розовым и отчасти красным — самолет будто нёсся, трясясь, на скорости миллион миль в секунду, и яркие вспышки этих странных, нежных красок за окном, напоминали какие-нибудь только-только зарождающиеся миры. Миры, далекие от варварства и коварства, от человеческих амбиций и зла. Миры, существующие по своим законам, законом того, какими они должны быть, а не того, какими их пытаются представить. Все это продолжалось недолго. Может быть, полминуты. Лиловые и сиреневые рисунки, светясь и двигаясь вокруг нас, резко исчезли.

Потом наступила тьма, и мы снова оказались в нашем мире. Первое, что сделали мы с Петровичем, это воспользовались пакетами. И только потом увидели, что пейзаж, открывающийся спереди, решил измениться: горы и бесконечные леса сменились береговой линией. Линией, за которой простёрся Тихий Океан.

***

— Значит так, — начал Маккуин, когда заветные зеленые острова показались внизу. — Несмотря на то, что у меня есть разрешение на влет и вылет, я контрабандист. Не стоит забывать, что все разрешения липовые, хоть липа и хороша. Поэтому говорю как есть: делайте что хотите, но на все про все у вас будет не больше двух дней.

— Я не уверен, что этого хватит, — сказал я.