Эдгар рывком сел на кровати, выхватывая пистолет из-под подушки и направляя его в угол. Ему бы выстрелить, вот прямо сейчас, но он не смог…

В прошлый раз он кого-то ранил. А ведь мог убить. А если это она? Летиция?

— Летиция? Это ведь ты… Ты? Я знаю, — прошептал хрипло и нащупал другой рукой огниво. — Не уходи! Пожалуйста! Не уходи…

И хоть разжигая огонь, он всего на мгновенье отвёл взгляд — она успела исчезнуть. Эдгар схватил фонарь, бросился туда, где только что видел её глаза, выглянул в окно, потом сбежал по лестнице, осмотрел холл и вышел на крыльцо.

— Проклятье! — прорычал, касаясь ладонью горла.

Провёл рукой вниз, ощущая что-то липкое, и поднёс руку к фонарю — она была в крови. Он только сейчас понял, что эта боль в груди — не фантом, и кровь на его руке — настоящая. Его кровь. И не приснилось ему это, кто-то и в самом деле располосовал ему грудь когтями.

Вернее… он знал, кто.

Эдгар стоял с фонарём и пистолетом, озираясь по сторонам. Но было тихо. На болотах лягушачий хор выводил ночные рулады, возле крыльца мирно спали собаки, и единственное, что нарушало спокойствие этой ночи — чей-то негромкий вой и глухие удары. Эдгар посмотрел на собак, но они даже не шелохнулись. И он, подняв повыше фонарь, направился на задний двор, туда, откуда доносился звук. Пройдя несколько шагов, он понял: вой слышался из флигеля, стоявшего за хозяйственными постройками, того, в котором был заперт дядя Венсан. И это он подвывал, скулил и бился о стену. Эдгар подошёл и посветил в зарешёченное окно. Ставни были открыты, а стёкол во флигеле не было. Сюда даже ньоры старались не приближаться, обходя флигель десятой дорогой — боялись сумасшедшего. Завидев Эдгара с фонарём, Венсан бросился на решётку, вцепившись пальцами в её железные прутья, а глаза красные и горят безумием.

— Она здесь! Я чувствую её, чувствую! — прохрипел он, пытаясь просунуть голову между прутьями, — она прямо тут, у меня за стеной! Выпусти меня! Выпусти! Я поймаю её! Я выдавлю её жёлтые глаза! Она ведь добралась и до тебя?! Добра-а-л-а-а-сь! Я вижу кровь… Она убьёт и тебя! Заберёт твою душу! Выпусти меня! Выпустии-и-и… Я убью её…

Венсан снова принялся выть, метаться и биться головой о решётку. Эдгар постоял немного, понимая, что дядя хоть и сумасшедший, но совершенно точно ощутил её присутствие. Но увы, духи показываются только тогда, когда хотят, чтобы их увидели. И уж точно им нельзя выдавить глаза.

Эдгар не произнёс ни слова, повернулся и пошёл в дом.

— За что ты со мной так? — прошептал он, разглядывая перед зеркалом в свете огарка свечи кровавые полосы на груди.

Он понимал одно — каким бы бестелесным ни был даппи, это уж точно не его рук дело. Вернее, лап. Потому что бестелесные духи не оставляют таких отметин. Он заснул с трудом под утро, но никакие духи больше не тревожили его сон.

А утром он запер дверь, достал жемчужину из тайника, положил на ладонь и долго рассматривал. И ему казалось, что он смотрит в чёрную бездну, внутри которой текут реки жидкого серебра, и картина была настолько завораживающей — не оторваться. Теперь он точно знал: эта жемчужина и есть те самые глаза тьмы, которые он видел сегодня ночью. Он смотрел и смотрел на неё, ощущая в руке странное тепло, а потом положил назад, во флягу из-под рома, понимая, что не сможет отвезти её к ювелиру. Потому что именно эта жемчужина и есть ключ к его ночному кошмару, к Той-что-приходит-по-ночам, к проклятью их рода — ко всему. Ему необходимо узнать, откуда же она взялась. И уж точно он не собирается больше её продавать. Он просто не сможет этого сделать. Что-то более сильное, чем его воля, управляло им сейчас, и казалось, оно исходит прямо из чёрного нутра этой жемчужины.

Но что тогда делать с долгами? Всё-таки жениться на Флёр?

Эдгар при свете дня рассматривал в зеркало отметины на своей груди, ища выход из этой тупиковой ситуации, и внезапно вспомнил теорию Шарля о том, что Анри Бернар держит у себя на плантации настоящего зверя, а ещё вспомнил следы вокруг того места, где утонул его отец, и Томми Баренса — управляющего, который его нашёл.

— Вот из кого надо выбить дурь, — пробормотал Эдгар, пряча жемчужину обратно в свой тайник.

Натянул рубашку, выглянул в окно и увидел Шарля, бодро идущего по двору. Дядя шел деловито, неся в руках корзинку, из которой торчала бутылка и край свежеиспеченной лепёшки, и явно куда-то торопился. Эдгар его окликнул:

— Дело есть. И срочное.

— Ну, я как бы занят сейчас, — отмахнулся Шарль.

— Это чем же? — раздражённо спросил Эдгар.

— Сказал же — занят… Собрался я… на охоту.

— И ты так вырядился, чтобы понравиться аллигаторам? — с усмешкой спросил Эдгар.

Дядя был гладко выбрит, кончики усов чуть подкручены, и даже штаны на нём были новые, в тонкую рыжую полоску, те самые, в которых он щеголял на помолвке.

— Не твоё дело. Хотел и вырядился, — буркнул дядя, и Эдгар поклялся бы, что он смущён.

— Послушай, мне всё равно, что у тебя там за сердечные дела с аллигаторами, но нам надо разобраться кое с кем, и это срочно.

Шарль нервно провёл рукой по волосам, но вид у Эдгара был серьёзный, и поэтому спорить он не стал. Пристроил корзинку в руки мальчишке-ньору и нехотя пошёл за племянником.

— Чего ты к нему прицепился? — раздраженно спросил Шарль, входя в пристройку, где располагалась комната управляющего.

Сам Томми был где-то на плантации, но это было даже на руку Эдгару. Он решил сначала проверить свои подозрения насчёт управляющего, а уж потом решать, что с ним делать.

— С того и прицепился, — буркнул он неопределённо, — обыщем всё тут.

— Чего искать-то? — недоуменно спросил Шарль, останавливаясь перед грубо сколоченным столом.

— Да что угодно! То, чего, по-твоему, не должно быть у управляющего плантацией.

— Пудру и розовые панталоны? — Шарль посмотрел на племянника так, словно тот сказал какую-то глупость.

Но Эдгар проигнорировал сарказм дяди и молча распахнул шкаф, где стояла нехитрая посуда. Осмотрел содержимое: две бутылки рома, связка сигар и мешочек с кофе. Заглянул в жестяную коробку, но там оказались лишь коричные леденцы. Потом стал перетряхивать сундук. А Шарль ходил по комнате, засунув руки в карманы, и явно был недоволен.

— Ну в самом деле, чего ты к нему пристал? Он, конечно, дуралей, но с ньорами вроде справляется. И так-то вроде покладистый парень. Да и где взять другого? На то жалованье, что у нас ему положено, вряд ли кто ещё придёт.

— Дуралей? Может, и так, а может, и не дуралей вовсе, — пробормотал Эдгар, переворачивая матрас.

— Ты не на того думаешь, племяш. Вся пакость, какая есть, она идет от Бернаров, а вовсе не от Томми, — пожал плечами Шарль.

— Ты, кстати, в прошлый раз говорил что-то про зверя, который живёт у старого пирата, ты всё ещё думаешь, что это может быть правдой? — спросил Эдгар, отодвигая кровать от стены.