– Подробней рассказать можешь?

– Подробней? Могу. Начну с того, что зовут меня Буслай. По профессии я проходчик. Прокладывал стволы и штреки в шахтах. В колонии оказался, как и весь обслуживающий персонал шахты. Когда заключенные восстали, я стал работать на Гордона. Что было еще делать? Платили мне неплохо – раза в два-три больше, чем простому рудокопу. Чудом остался жив во время обрушения Старой шахты.

– Что там произошло?

– Были взрывы в западном и юго-западном штреках. Там наиболее близко проходят водные горизонты, поэтому разработку не вели.

– Много людей погибло?

– Много. Все, кто работал на нижнем уровне, – человек двадцать. Взрывной волной порушило сходни, да и вода быстро прибывала. Я тоже должен был там размечать новую выработку, но меня позвал начальник шахты. А тут и грянуло…

Буслай замолчал и долго смотрел себе под ноги.

– После обрушения барьера, – продолжил он, – я хотел уйти в Арьян, но, как говорится, бес попутал. Подзадержался в крепости, а тут подоспели Делян с Вороном. Показали самородки, ну, глаза и загорелись! Не только у меня. Одним словом, сформировалась честная компания, человек двадцать-тридцать, и повел нас Ворон к сокровищам.

– Шли через перевал?

– Через него. Спустились в долину, а там болото! Заросли по берегу в рост. Хорошо, что ушедшие ранее прорубили проход. Побрели мы по нему. Осока и еще какая-то трава с зонтичным соцветием, что колесо от телеги. Цветет белым цветом, не пахнет, а дурманит. На этот дурман шмели летят. Вьются вокруг цветов, гудят. Одного рудокопа искусали так, что он умер минут через пятнадцать. Упал, больше и не приходил в сознание. Остальных миновало.

Буслай помолчал немного, собираясь с мыслями, и продолжил:

– Где-то через час вышли к гати, по ней – на островок. Тут повстречали еще одно чудище: летающий шар с крыльями. Бледно-зеленый. Хорошо, что стражники уже знали о его повадках – как увидели, сразу за арбалеты схватились. От первого же попадания взорвался, забрызгивая все вокруг себя кислотой.

– Откуда знаешь, что кислота? – поинтересовалась Натали.

– Так сразу же кислятиной завоняло, – усмехнулся Буслай. – У тех, кто ближе был, потом долго щипало в носу.

– Не отвлекай, – Вандер строго посмотрел на Натали.

Та пожала плечами и вздохнула.

– С этого острова, – продолжил Буслай, – перешли на другой, оттуда уже на берег. Там была поляна с эвкалиптами. За ними развалины, в отдалении храм. Нашлись и уцелевшие помещения. На следующий день нас кое-как построили на площади. Подошел Аль-Галим, ну вы его знаете, и стал расспрашивать, кем мы работали в шахте. Узнав, что я проходчик, спросил: разбираюсь ли в чертежах? Я ответил, что это мой хлеб. Он повел меня в свою комнату и дал чертеж, нарисованный от руки, вернее – набросок. На нем был изображен неглубокий ствол и единственный штрек. Штрек шел наклонно к храму. Словами пояснил, что нужно выйти ниже уровня фундамента саженей на сорок. Я ответил:

– Делов-то, – и поинтересовался насчет обещанного золота.

Аль-Галим наклонил голову чуть набок и, улыбнувшись уголками губ, произнес:

– Начинайте копать, его там достаточно. Скоро сами убедитесь.

Я сделал необходимые расчеты, и мы начали копать ствол. Не прошли и метра, как стали попадаться мелкие самородки. Рудокопы хватали их и прятали в карманы. Началась свара. Подошли Аль-Галим и Ворон. Они сначала равнодушно наблюдали за толкавшими друг друга людьми, а потом, когда зрелище им надоело, Аль-Галим сказал:

– Так копать они будут до второго потопа. Уважаемый Ворон, наведите тут порядок, это в ваших же интересах, – повернулся и ушел.

Ворон позвал стражников и велел принести холщовую сумку, к которой привязал веревку. Затем бросил сумку на дно ямы, а свободный конец веревки отдал стражам:

– Следите! Все найденное золото в сумку! Вечером сам делить буду.

Позже над стволом возвели крышу и поставили лебедку с бадьей. Теперь каждому рудокопу давали отдельную сумку. Туда он складывал найденные самородки. После смены все золото шло в общак, его делили на две равные части. Одну получали рудокопы, другую забирал Ворон. Эту половину он делил еще раз: себе и стражникам.

Когда вышли на нужный уровень, обнаружили жилу. Доложили об этом Ворону, тот – Аль-Галиму. Последний велел вести штрек по жиле.

Золота стало, что грязи в болоте, – бери не хочу! Но это имело и обратную сторону: работа замедлилась – рудокопы с неохотой шли в забой.

Тут поступила следующая партия рабочих. Их привели, как и нас, через перевал. Поселили отдельно. Всех разбили по сменам и наладили работу круглосуточно. Мы, старая гвардия, работали днем, они – вечером и ночью. Платили им гроши – золотник за смену, хотя золота подымали на поверхность много.

Когда пришла еще одна партия рабочих, тех, кто пришел в долину вместе с Аль-Галимом, перевели в охранники. Казалось, живи да радуйся – копи себе золотишко, но случилось неожиданное: рудокопы начали болеть. Болезнь так себе, на первый взгляд ничего страшного – слабость, потеря аппетита. Поначалу болезнь коснулась тех, кто работал в забое. Думали, вымотались. Заменили, но заболели новые, а первые уже не могли встать с постели от изнеможения.

Обеспокоенный положением дел, в бараки заглянул Аль-Галим. Он осмотрел каждого заболевшего и сказал, что болезнь не заразная. Просто истощение сил. Сварил какое-то зелье. Оно поставило рабочих на ноги. Проходка возобновилась.

Как-то очередной смене Аль-Галим выдал по прутику магической руды, а на выходе из шахты забрал ее. После этого золото из забоя больше не делили, а топили в болоте вместе с породой. Правда, нашлись умники, которые пробовали достать его оттуда, но Ворон выставил рядом с отвалом стражу и под страхом смерти запретил даже близко подходить. Народ ворчал, да что поделаешь!

Я каждый вечер докладывал Аль-Галиму о расстоянии, пройденном рудокопами за сутки. Однажды пришел к нему с очередным докладом. Дверь из комнаты в коридор была полуоткрыта, оттуда слышались голоса.

Я осторожно заглянул в щель. Увидел Ворона и Аль-Галима. По осунувшемуся лицу Ворона гуляли тени от пламени свечи. Он был раздражен и подавлен одновременно:

– Ты мне скажи, что мы тут делаем? Ты так и не сказал, зачем рубишь штольню, когда золото в шахте и без нее есть. Мои люди привели рабочих. Добытое ими золото ты топишь в болоте. Все в недоумении. Это похоже на обман.

Аль-Галим смотрел на Ворона, как смотрят на наивного ребенка. На его тонких губах стыла усмешка.

– Обман? – медленно говорил он. – В чем ты видишь обман? Я тебе обещал золото? Я тебе его дал. Что ты еще хочешь?

– Мои люди болеют…

– Болеют? – Аль-Галим усмехнулся. – Другим наука: выброшенное золото доставать не будут. Оно ядовито. Я сколько раз говорил? Объясни, наконец, это своим дурням!