Аль-Галим замолчал и взглянул на дверь. Я отпрянул.

– Когда следующая партия рабочих? – донесся его сухой голос.

Я снова посмотрел в щель. Ворон пожал плечами. Аль-Галим приблизил к нему лицо, в его глазах блеснули льдинки. Сладким тихим голосом, от которого у меня мурашки пошли по спине, он произнес:

– Если не будет людей, штольню рыть будешь сам. Поверь, я сумею заставить тебя это делать.

Я тихонько вышел обратно во двор. Над развалинами храма висела полная луна, она заливала мертвенным светом округу. На душе было тревожно. Я решил бежать из лагеря. Интуиция подсказывала, что это нужно сделать как можно скорее. Поговорив с товарищами, решил уйти этой ночью. К сожалению, прокрасться незамеченными к гати не удалось. Нас обнаружили. Началась погоня. Одного моего товарища поймали, другой получил ранение стрелой в спину.

Я кое-как донес его до другого берега. Заночевали в пещере, мокрые, но огонь разводить опасались. Всю ночь мерзли, а наутро у товарища поднялся жар. Что я мог сделать, кроме как молиться Арию? Я молился! Не помогло: на следующий день он умер. Я похоронил тут же, в пещере, и пошел дальше. Вскоре вышел сюда, к развалинам, с тех пор вот и живу здесь.

Закончив рассказ, Буслай взглянул на задумавшегося Вандера. Молчала и Натали. Наконец Вандер встал и спросил:

– Тропинка за развалинами ведет к болоту?

– Туда, – ответил Буслай.

– По ней часто ходят?

– Не очень, иногда пираты. Они обосновались на той стороне острова, – Буслай махнул рукой в сторону моря. – Иногда головорезы Ворона.

– Вчера или сегодня старик здесь случайно не проходил?

– Старик? Нет, уже несколько дней никто не показывается. Старика я бы запомнил. А что, нужный старик?

– Нужный. Вышел из храма и пропал, нигде найти не можем. Маг он.

– Если маг, то не пропадет, – уверенно произнес Буслай, – обязательно отыщется. Вы у пиратов спрашивали?

– У пиратов?

– Они на суше люди смирные, не озорничают. Больше торговлей занимаются.

– Торговлей? Чем торгуют?

– Да всем понемногу. Я иногда обмениваю у них золото или мясо индеек на хлеб, вино и муку.

– С Вороном у них какие-нибудь дела есть?

– Сейчас, насколько мне известно, нет.

– Раньше были?

– Ворон пытался через них наладить доставку рабочих, но не договорились. После первой же партии их главарь заявил, что они, мол, честные пираты, а не работорговцы. С тех пор отношения между ними натянутые.

– Почему они так себя повели?

– Не знаю. Поговаривали, что пираты тайно следили за лагерем.

Оранжевый диск солнца коснулся горных отрогов.

– Скоро вечер, – произнес Буслай, поднимаясь с камня. – Где вы думаете заночевать?

– Еще не решили, – ответил Вандер и взглянул на девушку, та демонстративно смотрела в сторону.

– Тогда можете переночевать у меня, места хватит. Идите за мной! – Буслай направился к сосне.

– Ну что, – сказал тихо Вандер, – обиделась? Эх ты!

Натали повернула лицо с покрасневшими глазами и отрицательно мотнула головой.

– Почему глаза красные?

– Так…

– Ну, раз так, давай догонять мастерового.

Трава доходила Натали до пояса, от нее исходил терпкий запах. Девушка сорвала лист, растерла его между пальцами, вдохнула аромат. Он напоминал полынный. От этого на душе сразу стало легко, и мимолетная обида показалась никчемной. Она взглянула на Вандера и тепло ему улыбнулась.

Полуразрушенная постройка, куда их привел Буслай, состояла из одного большого помещения с узкими окнами, украшенными каменными узорчатыми решетками. Крышей служило перекрытие второго этажа, от которого ничего не осталось, кроме груды камней да полуразрушенной задней стены. В углу лежал большой мешок, набитый сухой травой.

– Это моя постель, – сказал Буслай, отодвигая в сторону стоптанные башмаки.

Рядом с постелью стоял закрытый сундук и на нем огарок свечи.

В потолке зияла дыра, сквозь нее проглядывали облака, тронутые закатом. Внизу напротив был выложен очаг из камня, над которым висел закопченный котелок. Вдоль стен были расставлены глиняные кувшины с водой.

– Хорошо тут устроился, – произнес Вандер, оглядывая помещение. – В город возвращаться не думаешь?

– Пока нет. Мне и тут неплохо. Может, отшельником стану, – улыбнулся Буслай и добавил: – Располагайтесь!

Он показал рукой в противополоный конец комнаты, где находился ворох сена.

– Благодарю вас, – улыбнулась Натали. – Как тут насчет ужина?

Буслай взглянул в окно, потом на Вандера:

– Могу предложить индейку.

– Почему бы и нет? Натали, ты остаешься?

– Я с вами! – сказала девушка.

Буслай достал из-под мешка лук и стрелы, и все вместе пошли на поляну. Там пасся целый выводок индеек. Вандер не спеша вставил стрелу в лук, натянул тетиву, прицелился. Стрела с легким свистом устремилась к птице. Та, словно поскользнувшись, завалилась набок.

– Хороший выстрел! – прокомментировал Буслай.

Аккуратно ощипав перья и выпотрошив птицу, Буслай проткнул тушку заостренной палкой и установил у очага. Потом принес хворост и разжег огонь.

За окнами темнело. Сквозь дверной проем были видны синеющие горы, в дыру в потолке заглядывала ранняя звезда. Где-то вдалеке прокричала птица, и снова установилась тишина, нарушаемая лишь сухим потрескиванием хвороста в очаге. Язычки пламени весело перебегали с одной хворостинки на другую и бросали на стены колеблющиеся оранжевые тени.

Натали сидела на сене, наблюдая за язычками пламени. Буслай взгромоздился с ногами на свой мешок-постель. Он изредка вставал и поворачивал шест с индейкой, подкладывая в огонь ветки.

Вскоре по комнате распространился запах индюшатины. Он усиливался, вызывая аппетит. Когда стало невмоготу ждать, Буслай снял румяную тушку с палки и положил на заранее подготовленные листья лопуха. Достал нож, проткнул птицу.

– Готово, прошу к столу!

Ночь прошла спокойно. Правда, крик ночной птицы – по всей видимости, совы, – напоминающий плач ребенка, долго не давал заснуть.

Проснулись рано. По низинам стелился туман. Солнце еще не встало, но на востоке уже алели облака. Позавтракав остатками вчерашней индейки, они попрощались с гостеприимным хозяином и направились в сторону болота. После развалин тропинка шла все время под гору и вскоре вывела к песчаной балке, упирающейся основанием в густую растительность.

Вандер раздвинул ветки кустарника. Перед ним лежала узкая песчаная коса. Вокруг простиралась водная гладь, покрытая зеленоватой ряской с редкими окнами чистой воды. У берега мокли кустики травы, за ними высился камыш.