отвращением увидел, как повешенные монахи начинают дергаться на дереве. В тот же момент они раскрыли глаза, оказавшиеся совершенно белесыми и синхронно повернули в его сторону головы.

– Зачем это все, – севшим голосом произнес Дмитрий, тщетно пытаясь найти логику творящемуся безумию. - Что ты такое?

– А как ты думаешь? – Она снова залилась ледяным потусторонним смехом. Тебе будет проще думать что я человек? - На последней фразе ее голос вдруг помолодел, и, продолжая стоять на телеге, она одним движением сбросила свой плащ. Перед ним оказалась совершенно обнаженная девушка с прекрасными формами. Молочная кожа словно отдавала внутренним светом, стан ее был тонким и хрупким, а длинные тёмные волосы ниспадали на полные груди тяжелыми локонами. Лицо однако оставалось по прежнему скрыто капюшоном.

– Тебе не нужно размышлять о том, чего твой мозг не приемлет. Для чего он не был приспособлен – ее точеная нога шагнула вперед. Зависая в воздухе, она плавно спланировала к земле, прыжком это определенно не было. – Смири свою волю и стань рабом моим. Оглянись, ты никому не нужен. Ты жалок и слаб. Сестра тебе не поможет. Ты убийца, – она подходила к нему все ближе и голос из под капюшоном переходил в свистящее шипение. – Но я напитаю тебя своей силой. Своим соком.

В разум Дмитрия стал поступать дурманящий туман. Он проникал в мозг и менял ход мыслей, свойство эмоций. Страх и отвращение стали заменяться умиротворением. Теплым чувством покоя, наверняка схожее тому, что ощущает ребенок в утробе матери.

Но было в нем нечто чужое, будто не утроба это, а яма с компостом, в которую его поместили разлагаться. Где-то внутри себя он сделал шаг назад. И тем не менее туман разрастался все больше. Постепенно, в сознании остался лишь один уголок, куда этот туман не проник, и он отступил туда.

Тут же неподалеку он снова стал слышал голос ведьмы. «И придет черная весна…» Кажется, его ноги подогнулись. Да, все верно, он уже лежит на холодной земле и смотрит в темные облака. Клочок незамутненного сознания позволял ему осознавать реальность, но ничего более.

«И выйдешь из леса и посеешь мои семена» – продолжал свистящий шепот. Что-то нестерпимо тяжелое навалилось на него сверху. Он нехотя оторвал взгляд от облаков и увидел над собой полные груди ведьмы. Вес явно не соответствовал ее тонкому телу, однако Дмитрию уже было все равно. Он отмечал это, равно как и свое растущее возбуждение, и ощущение холодной земли под затылком как совершенно сторонний наблюдатель.

В какой то момент он почувствовал, что в маленькой каморке своего незамутненного сознания он находится не один. «Без тебя я не справлюсь» –прошептал он. Дмитрий ощутил, как маленькая ладонь взяла его за руку и стены каморки начинают таять. Он протягивает свободную руку и из нее вырывается поток ветра, разгоняющего туман. Его клочки сносятся мощным порывам и освобождают сознание.

Открыв глаза, Дмитрий увидел что порыв вырвался и за пределы его сознания в окружающую реальность. Остатки его еще качали верхушки деревьев, уходя в чащу леса, а телега была перевернут. Освободившаяся черная лошадь с фырканьем брела по дороге прочь.

Впереди горбилась фигура ведьмы. Она медленно поднималась с грязными ругательствами спиной к нему. Стройная спина была выпачкана в грязи, а капюшон слетел. Дмитрий с содроганием осознал, что голова не принадлежит человеку. Великолепные волосы начинались где-то от висков, а затылок покрывала серая бугрящаяся кожа, свойственная скорее земноводным.

– Ничтожный недоносок… Посмешище. Дрянь, – она перемежала оскорбления с матерной бранью и дрожала всем телом.

Когда она повернулась, Дмитрий уже встал.

Чрезвычайно дряхлое, покрытое глубокими морщинами лицо и правда имело некие змеиные нотки. Вытянутое вперед и с рудиментарными очертаниями носа с зияющими отверстиями ноздрей, оно не могло принадлежать человеку. Однако приоткрытый в злобной ярости беззубый рот продолжал выплевывать слова, а зеленые глаза были вполне человеческими.

Он вспомнил виденные им кадры со старейшими людьми планеты, чья кожа обладала схожей мозаичной структурой. Здесь она выглядела еще в более гипертрофированной форме – морщины, разрезающие кожу, казались настолько глубокими, что напоминали трещины. Некоторые будто поросли грибком или схожей по виду органикой. Тем ярче был контраст со все еще молодым телом, которым обладала ведьма.

– Соплячка тебя больше не защитит… Выродки.. – ругательства стали совсем неразборчивыми и слились в змеиное шипение. Она воздела в воздух руку и в ней внезапно оказался вылетевший из перевернутой телеги серп.

В следующее мгновение она метнулась вперед с немыслимой для человека скоростью и преодолела разделявшие их несколько десятков метров за считаные доли секунды.

Взмах тронутого ржавчиной лезвия – и его поднятая для защиты рука бессильно обвисает с перерезанными сухожилиями. Боль обжигает сознание и Дмитрий вскрикивает, отсыпая назад и лелея покалеченную конечность.

Черная впадина рта ведьмы раскрывается шире и ее ледяной смех вновь оглашает лес.

«Сделай что ни будь, я - твой» – просит он и темная пелена опускаются ему на глаза. Деревья за спиной ведьмы больше не колышется, а сама она будто замерла. Вот и знакомое чувство замедленного времени. Небольшое усилие, рывок и вот его рука сейчас опустится на безобразный череп.

Тщетно. Старая карга будто и не шелохнулась, однако ее тонкая рука уже сдавливает его занесенное запястье. «Кажется, кости раздроблены» - отстраненно думает он, видя как нежные пальцы в своем захвате проникают неестественно глубоко в его плоть.

Другой рукой с зажатым в ней серпом ведьма совершает неуловимое движение и Дмитрий растерянно смотрит на свою располосованную крест на грудь. Раны, очевидно, слишком глубокие. С отстранённым любопытством ощущениям он наблюдает, как его кровь толчками вырывается из длинных порезов.

«Одна надежда, слишком быстро она при этом