в негласном сотрудничестве с органами НКГБ. Прибыв в 1944 г. по мобилизации на работу в ОСМЧ-52, С. В. Полин и Н. В. Тимощук сгруппировали вокруг себя выходцев из западно-украинских областей, обрабатывая их в антисоветском духе, пропагандируя идеи украинских националистов и восторженно отзываясь в отношении вооруженного противостояния бандеровцев с советской властью.

Особым совещанием НКВД СССР 6 октября 1945 г. оба были осуждены по статьям 54-1а, 54–10, 54–11 УК УССР на 10 лет лишения свободы каждый, но в 1959 г. дело было пересмотрено, постановление Особого совещания отменено и дело прекращено[923].

В этой связи необходимо отметить, что анализ материалов уголовных дел, возбужденных в отношении оуновцев, находившихся в годы Великой Отечественной войны на территории Куйбышевской области, свидетельствует о том, что, как правило, доказательную базу для уголовного преследования составляли оперативные сведения, полученные в ходе их разработки. Одновременно не было достаточно собрано объективных доказательств виновности лиц, привлеченных в качестве обвиняемых. Следователи на места совершения преступлений не выезжали, ограничившись показаниями самих выходцев из Западной Украины. В связи с этим значительное количество привлеченных к уголовной ответственности оуновцев впоследствии было от нее освобождено, в том числе в рамках реализации неоднозначного Указа Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 г. «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»[924].

Данная статья представляет отредактированную версию материала, опубликованного параллельно в сборнике, вышедшем в конце 2020 г.: Исторические чтения на Лубянке. Органы государственной безопасности России в годы реорганизаций и реформ в XIX–XXI веках: материалы XXIV междунар. науч. конф. / Сост. А. А. Плеханов, А. Б. Таранин. М, 2020. C. 154–159.

Товарищ походный атаман (новые документы о двурушничестве Тимофея Ивановича Доманова)

Павел Маркович Полян

д-р геогр. наук, профессор НИУ «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник Института географии РАН, г. Москва

Аннотация. В статье рассказывается об одном из антисоветских казачьих лидеров Второй мировой войны Т И. Доманове. Публикуются документы, демонстрирующие его довоенные связи с НКВД и попытки после войны оправдать переход на сторону противника.

Ключевые слова: Краснов П. Н., Доманов Т И., коллаборационизм, выдача казаков в Лиенце.

В 2000-е гг. исторические исследования коллаборационизма советского казачества в годы Второй мировой войны основательно продвинулись вперед[925]. Тем не менее до сих пор в историографии решительно доминируют эмигрантские публикации, акцентирующие внимание на обстоятельствах выдачи «несчастных» казаков (особенно из числа эмигрантов) «вероломными» англичанами «кровожадным» Советам, то есть послевоенной насильственной репатриации личного состава гитлеровских казачьих соединений и гражданских членов семей казаков. Этот нарратив подразумевает осознанно пониженное (вплоть до игнорирования) внимание к собственно «боевому пути» различных казачьих соединений, закончившемуся в апреле – мае 1945 г. в очаровательных долинах Восточного Тироля, Штирии или Каринтии.

Тут еще многое предстоит выявить и ввести в научный оборот, в т. ч. освоить уже опубликованные эго-документы. Вот выдержка из воспоминаний Елизаветы Егоровой, жительницы разрушенного Сталинграда, бежавшей из города внутрь оккупированной зоны и пытавшейся прорваться сквозь казачьи кордоны: «Молодежь не могла устроиться на хуторах. Вокруг Калитвы были казачьи посты, они возвращали назад: ни вперед, ни назад ходу не было. Говорили, что некоторых пропускали за барахло и золото <…> Немногие честные люди, которые из рабочего слоя и в большинстве своем приехавшие сюда по набору рабочей силы на шахты, они были в тени при фашистах. Их зажимали, провоцировали и, если что случалось, все сваливали, говорили на нас, на них, что мы партизаны. Ни одного казака не оказывалось партизаном, тех немногих не видно было <…> Но казачье распоясалось, особенно на горняцкой гряде шахт, они возомнили себя хозяевами всей страны, как при царях, при временном правительстве, да и сейчас горланили, что если б не их дедушка, как они выражались, генерал Краснов, нам бы подыхать с голоду; что они кормят всю кацапню, которых надо перевешать и порубать начисто. Это можно было слышать всюду, только выйди на улицу»[926].

График и детали репатриации казаков: Лиенц – Юденбург – Грац

Присоединимся же к «мейнстриму» и охарактеризуем выдачу казаков 15-го казачьего корпуса на основе советских документов, в частности материалов «Дела № 0024б. По приему власовцев» Разведывательного отдела Управления войск НКВД при 3-м Украинском фронте [927].

22 мая 1945 г. в Галле был заключен американо-англо-советский договор, по существу являющийся технической имплементацией Ялтинских договоренностей глав трех мировых держав[928]. Согласно этому договору, передаточным пунктом для Тироля служил Юденбург в «советской» Штирии, а демаркационной линией – река Мур. Из материалов указанного дела (л. 1—14, 22–23) в сочетании с некоторыми другими свидетельствами[929]вырисовывается следующий ход выдачи и приема казаков.

27 мая англичане вручили Т. Н. Доманову письменный приказ: всем казачьим офицерам (около 1,6 тыс. человек) явиться завтра на конференцию в Шпиталь, где фельдмаршал Александер сообщит им важное решение относительно их будущего. 28 мая всех действительно привезли в Шпиталь, но вместо встречи с фельдмаршалом развели по баракам и выставили охрану[930]. Взаперти они провели еще один день: объяснение этой задержки состояло в том, что 28 мая советская приемная комиссия «принимала» дивизию фон Паннвица, в частности 138 немецких офицеров и 645 рядовых его дивизии.

29 мая в 5 часов утра дали завтрак, затем – разрешенный англичанами молебен. В половину седьмого подали грузовики, но Доманов и его штаб садиться в него отказались: «Офицеры сели на землю, взявшись за руки, и когда английский сержант попытался силой оттащить одного офицера, тот укусил его в руку. Это послужило для охранников сигналом – они набросились на безоружных, среди которых были старики, вроде генерала Тихоцкого, способного двигаться только ползком. Несколько минут английские солдаты дружно орудовали прикладами винтовок, и многие казаки были избиты до потери сознания. <…> Но в общем, как писал полковник Брайар, “вмешательство возымело должное действие” и казацкие офицеры залезли в грузовики»[931].

Один за другим грузовики въезжали на заставленный английскими танками Юденбургский мост, высаживали «пассажиров» на советской стороне, разворачивались и возвращались. Непосредственно во время передачи – еще несколько покушений на самоубийство[932].

На советском берегу новоприбывших размещали в огромном цеху какого-то завода, обнесенного высокой каменной стеной. Наутро – стало быть, уже 30 мая – началась регистрация, причем Григорий Вербицкий-старший вспоминал о десятках барышень, сидевших за столиками с кипами бланков. Но Красновых, Шкуро, Султан-Гирея и Доманова отделили от остальных офицеров и даже генералов.

Советскую комиссию по приему казаков возглавляли полковник Мальцев и подполковник Патрикеев. Прием и последующее конвоирование осуществлялись силами 25-го и 134-го погранполков (ответственный – генерал-майор Павлов).

Всего за 10-дневку между 29 мая и 7 июня было принято от англичан 42 913 человек, из них мужчин 38 497 (29 731 + 8