с водой и минным полем. Администрация Собибора состояла из 20–30 эсэсовцев. Охрана – из 120–150 вахманов, преимущественно из числа бывших советских военнопленных. На вышках дежурили автоматчики. Секторы внутри лагеря также отделялись один от другого оградами с колючей проволокой. Назначение третьего сектора, находившегося на расстоянии 150–250 метров от второго, держалось в тайне от узников, работающих в других секторах, хотя, конечно, они понимали, что там происходит.

В Собиборе уничтожали евреев не только из Польши, но и прибывших из Германии, Австрии, Словакии, а также протектората Богемии и Моравии. В марте 1943 г. начались депортации из Нидерландов (всего более 34 тыс. человек) и Франции. В сентябре в Собибор стали привозить узников гетто, расположенных на оккупированной советской территории (Минск, Лида, Вильнюс).

Число погибших в Собиборе долгое время оценивалось в 250 тыс. человек. Однако в 2001 г. британские историки Питер Витте и Стивен Тайес опубликовали расшифровку перехваченной английской разведкой радиограммы Германа Хёфле – начальника штаба операции «Рейнхард», непосредственно отвечавшего за депортации евреев[949]. На основании этого документа голландский историк Жюль Схелфис скорректировал данные по Собибору и оценил общее количество убитых там в 170 тыс.[950] Впрочем, его оппоненты, среди которых бывший директор мемориала в Собиборе Марек Бем, считают эту цифру существенно заниженной[951].

Самый известный акт сопротивления в Собиборе – это, безусловно, восстание 14 октября 1943 г., которое организовал и возглавил пленный офицер Красной Армии Александр Печерский. Однако этому эпизоду предшествовали другие попытки восстания, а также несколько побегов, как удачных, так и закончившихся трагически[952]. Среди наиболее заметных событий такого рода – попытка массового побега из лагеря III[953], «голландский заговор»[954], попытка отравить руководство Собибора[955], а также групповой побег членов Waldkommando (лесной бригады), о котором и пойдет речь в настоящей статье.

«Одним летним днем в июле 1943 года»[956] (Марек Бем вслед за Шломо Подхлебником говорит о 27 июля[957], бывший узник Собибора Томас Блатт датирует побег 20 июля[958]) лесная бригада[959], состоявшая приблизительно из 40 польских и голландских евреев, работала в 2–3 километрах от лагеря. За ними следили эсэсовцы Вернер Дюбуа[960], Адольф Мюллер[961], Вилли Вендланд[962], Йозеф Вольф[963] и несколько вахманов. Дважды в день узников отпускали за водой в ближайшую деревню Жлобек.

В тот день за водой отправились Шломо Подхлебник и Йозеф Копф в сопровождении одного охранника. Дальнейшее известно из свидетельств Подхлебника, записанных в 1944–1945 гг. и хранящихся в архиве Еврейского исторического института в Варшаве (фрагменты опубликованы Ж. Схелфисом[964]). По словам Подхлебника, с ними пошел охранник по имени Миколай, которого заключенные звали Мармеладник, уроженец городка Дрохичин на Западном Буге. На обратном пути из Жлобека Подхлебник сказал «Миколаю», что у него с собой бриллиант, и тот подошел ближе. В этот момент Копф повалил охранника на землю, а Подхлебник перерезал ему горло [965]. После этого узники забрали карабин «Миколая» и бежали.

Через некоторое время эсэсовцы послали другого охранника выяснить, что случилось. По возвращении тот доложил, что обнаружил труп первого вахмана. Дюбуа тут же поставил в известность о случившемся коменданта Собибора Франца Рейхляйтнера[966], и тот лично прибыл на место лесных работ.

Тем временем в начавшейся суматохе удалось скрыться еще нескольким польским узникам (голландцы не знали языка и местности, и никто из них не рискнул бежать). Началась погоня. Большинство бежавших вскоре были пойманы или убиты преследователями. Работников лесной бригады, не принявших участие в побеге, а также пойманных беглецов отконвоировали обратно в лагерь. Голландских узников заставили всю дорогу до лагеря бежать, а польских – ползти, при этом их избивали прикладами винтовок и кнутами.

В лагере, по словам бывшего узника Собибора Калмена Веврыка, их «связали (по рукам и ногам), посадили и приказали смотреть прямо перед собой, пока украинцы[967] жестоко избивали их дубинками. Нам приказали стоять полукругом и смотреть “спектакль”; нам также приказали громко смеяться во время мучений наших бедных собратьев-евреев. Однако этим несчастным хватило смелости кричать, пока их мучили. Один из них, религиозный еврей, закричал: “Гитлеру скоро конец!”. Другой крикнул: “Шма Исраэль!”»[968] После этого 11[969] польских узников из лесной бригады были расстреляны на глазах у всех заключенных, специально согнанных наблюдать за казнью[970]. Голландских евреев в награду за «честность» оставили в живых.

Не вполне понятно, кто из эсэсовцев командовал расстрелом. Несколько свидетелей упоминают, что немецкий офицер перед казнью обратился с наставительной речью к собравшимся узникам, но Томас Блатт утверждает, что это был Йоганн Ниманн[971], Филипп Бялович называет Густава Вагнера[972], а Зельда Кельберман, Моше Бахир и Сельма Вейнберг – Карла Френцеля[973].

Существует версия (нашедшая свое отражение, в частности, в художественном фильме «Побег из Собибора» 1987 г.), согласно которой еще 10–12 узников были расстреляны на следующий день, дабы продемонстрировать, что за любую попытку побега будут караться не только его участники, но и случайные люди. Эту версию поддерживает Марек Бем, тогда как Жюль Схелфис не находит ей достаточных подтверждений[974]. На первый взгляд, в пользу этой версии вроде бы говорят приводимые Схел-фисом показания эсэсовца Франца Вольфа[975]. Однако описываемая Вольфом казнь во многих деталях напоминает описание расстрела евреев из лесной бригады, так что, возможно, он смешал два эпизода.

Наконец, Томас Блатт вспоминает еще об одной казни, связанной с этим побегом, признаваясь, что это были одни из худших минут за все время его пребывания в Собиборе. По его словам, на следующий день после побега в лесу был пойман один из беглецов, 17-летний Леон Блатт (не родственник мемуариста) из Избицы Любельской. Его привели в лагерь и приказали другу Леона, заключенному по прозвищу Радио, забить его до смерти кнутом. «Кнут взлетал и взлетал, а Леон лежал на земле. Крича от боли, он умолял, чтобы его застрелили. Но так как Радио не знал, куда нужно бить, чтобы сократить страдания Леона, экзекуция длилась и длилась. Наконец, услышав данный шепотом совет кого-то из рядом стоящих узников, Радио ударил Леона по голове рукояткой кнута, несколько раз, с большой силой, пока парень не потерял сознание и не умер. Только ускорив неотвратимую развязку его судьбы, можно было прекратить его ужасные страдания»[976].

После июльского побега нацисты перестали выпускать польских узников на работу за пределы лагеря. Теперь в лесную бригаду включались только евреи из Нидерландов.

Теперь о судьбах тех членов Waldkommando, которым удалось скрыться.

Все они были жителями Восточной Польши. Шломо Подхлебник (1907–1973) был депортирован в