отдела и вообще из органов, обвинив в пособничестве серийному убийце. Это было бы очень удобно во всех отношениях – и для меня, и для Арсеньева.

– Кто бы сомневался, – хмыкнул Басалыгин. – Это для тебя и сейчас удобно. Даже удобнее, чем когда бы то ни было. Щеглова нет, Арсеньева нет, почти никого из тех, кому вы за деньги помогали уйти от уголовной ответственности, тоже не осталось в живых… Теперь убрать меня, и ты в шоколаде – одинокий герой, изобличивший маньяка и его сообщника.

– Все правильно, – не стал спорить Молоканов. – Но теперь, когда убит Арсеньев… Вы же не думаете, что это сделал я, правда? Такая подстава выглядела бы слишком очевидной, а я не идиот. Да и вы не выглядите сумасшедшим, чтобы действовать вот так, практически в открытую, на глазах у всех убирая тех, кто вам не нравится. Именно поэтому я и заговорил с вами на эту тему, а не ударил, как вы выразились, в спину.

– То есть подозрения с меня сняты? Ну, спасибо и на том!

– Мне по-прежнему представляется очевидным, – сделав вид, что не заметил сарказма, продолжал Молоканов, – что Зулус где-то рядом, и мы оба его прекрасно знаем. У Щеглова и Арсеньева алиби – они мертвы. Остаемся мы с вами и… Ну, вы сами понимаете кто.

– Честно говоря, – сказал Басалыгин, – после убийства Щеглова я был почти на сто процентов уверен, что Зулус – не один человек, а двое: ты и Арсеньев.

– А я считал, что это вы и Якушев, – признался Молоканов. – И, сказать по правде, я пока не могу окончательно сбросить эту версию со счетов.

– Как и я свою, – ответил ему полной взаимностью полковник.

– Еще раз прошу прощения, – упрямо наклонил голову майор. – Должен обратить ваше внимание на некоторые детали, которые, увы, опровергают вашу версию и подтверждают мою. Арсеньев, который, по-вашему, был моим помощником, убит. А Якушев, который, согласно моей версии, действовал по вашей наводке и пользовался вашим покровительством, исчез. Мы взломали и осмотрели его квартиру, и знаете что?

– Нашли там голову Арсеньева, – предположил Басалыгин.

– Увы, – развел руками Молоканов. – Головы там нет. Но нет и винтовки, которую вы ему так любезно вернули. А есть вот что…

Он полез в карман и, вынув оттуда, показал полковнику два прозрачных полиэтиленовых пакетика. В одном из пакетиков лежала гильза, а в другом пуля, и было невооруженным глазом видно, что не так давно они представляли собой единое целое.

– Гильза обнаружена на крыше, – сообщил Молоканов. – Не мной, – добавил он быстро, предвосхищая скептическое замечание Басалыгина. – А пуля извлечена из спинки водительского сиденья – опять же не мной, а криминалистом. Они идеально подходят друг к другу и до недавнего времени, несомненно, были винтовочным патроном калибра пять и пятьдесят шесть сотых на сорок пять миллиметров. Это стандартный натовский патрон, применяемый, например, в американской винтовке M16, британской SA80 и некоторых других, не столь распространенных видах автоматического стрелкового оружия. Как вы, должно быть, знаете, точно такими же патронами заряжается принадлежащая Якушеву винтовка – та самая, которая исчезла вместе с ним. И поверьте, я говорил бы с вами по-другому, если бы сам лично не далее как вчера не поручил Арсеньеву присмотреть за вашим знакомым. Это я его сюда отправил, а вы ничего об этом не знали и, следовательно, не могли поручить Спецу ликвидировать Арсеньева. Он сделал это сам, по собственной инициативе, и это снова делает наши с вами версии одинаково вероятными. Я полагаю…

– Хватит болтать, – оборвал его мгновенно сделавшийся чернее тучи Басалыгин. – Слишком витиевато изъясняешься, Геннадий Михайлович, как будто нарочно пытаешься меня запутать. – Он чихнул, в последнее мгновение успев прикрыться носовым платком. – Черт, простуду подхватил, башка будто песком набита, ничего не соображаю… А ты не думаешь, что винтовку у Якушева могли выкрасть? Стрелять из оружия, которое зарегистрировано на твое имя, да еще и оставлять на месте гильзу – это не совсем то, что принято называть профессиональной работой. А Якушев – профессионал, это я утверждаю авторитетно.

– Следы взлома на входной двери отсутствуют, – сказал Молоканов. – Точнее, отсутствовали, пока туда не вломилась наша опергруппа. Но это по-прежнему можно проверить, замок ребята не трогали, а просто вынесли дверь вместе с косяком. Так что для такой кражи нужно было иметь ключи. Или дубликаты ключей, что, в принципе, ничего не меняет.

– Я бывал у него в гостях, а ты приходил к нему с обыском, – напомнил полковник. – Думаю, выворачивать карманы мы не станем, это бессмысленно. Да, как ни крути, а пока что твоя берет, Геннадий Михайлович. Если стрелял Якушев, получается, что информацию он мог получать только через меня. Значит, его сообщник – я.

– Или Щеглов, – неожиданно для него возразил майор. – Или Арсеньев. Или еще кто-то с Петровки, о ком мы не знаем. Но скорее всего, кто-то из этих двоих. Вы обратили внимание на то, что у Зулуса в последнее время изменился почерк? Все жертвы после Парамонова – не избежавшие наказания преступники, а люди, так или иначе связанные с расследованием по делу Зулуса: следователь прокуратуры Терентьев, Щегол, Арсеньев, наш осведомитель Гунявый… Может быть, джинн вырвался из бутылки и начал действовать на свое усмотрение? Понял, что круг подозреваемых сузился до предела, что мы вот-вот возьмем и расколем его сообщника, и начал убирать нас одного за другим, чтобы спасти свою шкуру… Стравил нас с вами, как бойцовых собак, и предоставил искать своего информатора среди покойников, которые уже ничего не расскажут… А?

– Теряем время, – сказал Басалыгин. – Ты прав, сказать хоть что-то по поводу этой чертовой винтовки может только Якушев. Надо просто поехать и задать ему прямой вопрос. Если он не там, где, по идее, должен находиться, значит, это все-таки его работа. Как остальные, не знаю, но Арсеньев – точно его.

– Думаете, он просто обставился под Зулуса?

– Да не знаю я! – взорвался полковник. – Но твердо рассчитываю узнать в ближайшее время.

– Я с вами, – сказал Молоканов, видя, что Басалыгин смотрит на свою машину.

– Не доверяешь? – усмехнулся тот.

– А вы бы мне доверились? И потом, при чем тут доверие? Я могу понять, почему вы не хотите выслать туда группу захвата. Но ехать одному – просто безумие. А если он вас просто прикончит?

– Если захочет прикончить – прикончит