сильным тело так, что заскрипели стиснутые ладонями подлокотники кресла. — То вам лучше уйти. Пока еще не поздно. Мне больше нечего терять, а бояться умереть я навсегда забыл в сорок четвертом. Пройди тот осколок на палец выше…

— Нет, — с искренним сочувствием в голосе произнес граф. — У меня и в мыслях не было вас шантажировать. Просто в качестве прелюдии к серьезному разговору я хотел сообщить вам, что именно из-за этого… странного отчета мы и обратили на вас внимание. И решили вмешаться.

— Ложа помогла?

— А, если вы имеете в виду этих простодушных мечтателей, в детстве не доигравших на рождественских постановках, то, как это ни странно, да. Начальная информация прошла именно через ложу. Собственно говоря, через слухи, которые как-то сами собой поползли, мы и узнали…

— Слухи? Кто посмел?

— Никто, — понимая состояние своего визави, граф ничуть не обиделся на то, что его перебили. — Все молчат, потому что такого врага, как вы, никто себе заводить не желает.

— И вы? — довольно грубо спросил Хилл.

— И я тоже. Я, наоборот, желаю быть вам только добрым другом.

Если перевести с высокого дипломатического на простонародный английский, то это означало: "Я желаю, чтобы ты сделал для меня какую-то очень дурнопахнущую работенку, причем бесплатно". Такого никто не любит. Вот только если к тебе приходят с таким предложением такие люди, да еще лично, это означает, что шансов отказаться у тебя практически нет. Таковы правила игры. Поэтому барон, взяв себя в руки и натянув на лицо мину доброжелательного внимания, так хорошо удававшуюся его, эх, сыну, приготовился к битве. Словесной.

— И? Я бы хотел узнать, в чем там странности?

— Видите ли, барон, слухи и тот фальшивый отчет лишь подчеркнули, насколько ваша история… шаблонна.

— Фальшивый? Шаблонна? — удивился Хилл. Такого он услышать совсем не ожидал. Ведь редко какой шантажист, бросая на стол перед жертвой дурно пахнущий компромат, следующими словами объявляет его фальшивкой.

— Да. Их ложь всегда, на первый взгляд, невероятно естественна и логична, но очень редко выдерживает встречную проверку. А в данном конкретном случае, с вашим сыном, все было сделано настолько по стандартным лекалам, что пропустить его наши аналитики никак не могли. Все обязательные признаки налицо: естественные причины, помраченное сознание, наркотическое опьянение… И, самое главное, какая-нибудь грязная история, чтобы оставшиеся в живых были заняты обелением своего имени, а никак не расследованием.

— Вы говорите это так уверенно, будто бы прямо сейчас можете представить доказательства. И назвать истинных виновников.

— Неопровержимых, прямо здесь и сейчас, из кармана, я вам не представлю. Прямых вообще нет и не будет. Однако для понимающего взгляда есть просто море косвенных, отбросить которые нельзя.

Например, известно, что ваш сын не был завзятым алкоголиком, а совсем наоборот. Поэтому и на работе и, наверное, дома алкоголь хранил в скромном баре. В редко открываемом баре, а никак не в машине. Так откуда же взялись те дикие промилле в его крови? "Купил, конечно же!" И этот очевидный, не требующий доказательства ответ… в жизни доказать будет невозможно. Мы провели проверку и тщательно, но аккуратно, проследили путь автомобиля вашего сына. Ни у какого магазина он не останавливался и ничего спиртного не покупал! Не говоря уже о том, что если вы проведете эксгумацию и повторную экспертизу, то не увидите в его крови и следа алкоголя. Но опьянение так удобно для всех, включая вас, не так ли?

— Да, — почти выплюнул это слово Хилл.

— Далее. В черновике первого протокола осмотра тела вашего сына было указано, что тело было сильно обескровлено. Однако нигде не сказано, куда же именно вылилась вся эта кровь?

Еще. Шея жены вашего сына разодрана в кровь, и следы ее, как положено, нашлись под ногтями вашего сына. Однако согласно результатам вскрытия, жертва умерла не от удушения, а от перелома шейных позвонков. К тому же, удушение — весьма небыстрый процесс, подразумевающий активное сопротивление, следов которого не обнаружено. У вашей покойной невестки был весьма специфический вкус. Наши люди навестили косметолога, и мастер, регулярно делавший ей маникюр, рассказал, что миссис Хилл всегда просила очень остро точить ей ногти. Так что, прошу меня простить, получались не ногти, а когти. Такими не то что оцарапать, кусок кожи с мясом легко вырвать! Так вот, никаких следов крови вашего сына у нее под ногтями найдено не было! Но, естественно, вам будет совсем не до проверок. Вам бы от претензий родителей своей невестки отбиться и неприглядные факты поглубже упрятать…

Отравленные алкоголем мозги наконец заработали так, как надо. Скинув с себя грызущий стыд за безобразное поведение сына, как оказалось — абсолютно вымышленное, сердце Хилла вспыхнуло лютой злобой. "Это ведь умопомрачению и закону сохранения импульса не отомстишь, а вот людям… Если мертвы убийцы — остались заказчики! Если умерли заказчики — так остались их семьи! Если умерли семьи — остались ближние и дальние родственники, соседи в конце концов! Всегда можно найти того, кто заплатит за все!" — подумал барон. Вот только быстро перебрав в уме своих недоброжелателей и противников, Хилл так и не нашел среди них врагов, обиженных настолько сильно, что способны были презреть неофициальное правило "убийства допустимы только за Каналом". Конечно, из каждого правила есть исключения, но…

— Кто? Кто это сделал? — совершенно трезвым голосом почти прорычал Хилл. Глаза его обещали смерть.

Граф выдержал театральную паузу и ответил уклончиво.

— Об этом немного позже. И не торопитесь. Если вы думаете, что вам так подгадили констебли и эксперты или ваши враги, то они тут совершенно ни при чем, что бы они сами ни думали и что бы ни говорили.

— Не нужно играть со мной. "Они"! Кто это "они"?

— Давайте поговорим немного о другом… — после паузы совершенно спокойно произнес граф. "Мы назначаем цену, вы платите, — перевел для себя Хилл и задумался, что же хотят получить от него. — Это должно быть что-то невероятное, раз прислали такого переговорщика".

И, казалось, он не ошибся.

— На сегодняшний момент ситуация сложилась таким неудачным образом, что ваша основная линия наследования и титул могут стать выморочными…

— Сразу нет! — вспыхнул барон. — Если вы желаете получить мой титул, то лучше уж пусть он вернется Короне! Я не собираюсь признавать чужака за своего сына!

— Хм… Вы меня не дослушали. Ваш титул