А может быть, отложить до того, когда прибудут нанятые сотрудники с Земли, и попросить их привести кошку? На ней и испытать сначала… Но земляне по утвержденному плану должны прибыть только через полгода, пока они проходят интенсивное удаленное обучение.

Потом я начинаю прикидывать, когда там по программе в столовой для старшего персонала будет любимый мною ягодный десерт — меню утверждаю не я, а старший пищевой техник, который находится в подчинении Нирса. Я просил Нирса, чтобы тот велел этому повару ставить ягодный десерт почаще, но вот в прошлом месяце Превосходный «забыл» — ха, держу пари, десерт из этого самого зеленого сыра просто нравится ему больше. Его-то было в избытке.

Времени у меня, как ни странно, вагон — капитанский катер летит на автопилоте — так что я погружаюсь в редкое для себя на этой работе дзенское состояние между сном и явью, а может быть, даже откровенно дремлю. Однако парень в синем спортивном костюме с лампасами в соседнем кресле появляется наяву — запах дыма от костра и гречки с тушенкой, который он распространяет, очень натуральный и сильный, такой не приснишь.

В немом изумлении смотрю на это явление природы, и не сразу замечаю, что всего контактеров трое, как на той фотографии у деда в комнате: еще один парень и девушка сидят на полу позади кресел пилотов, скрестив ноги, и лопают что-то — да что там, гречку с тушенкой, разумеется! — из плоского походного котелка, поставив его на пол между собой.

— Ф-фух, ну наконец-то удалось встретиться без свидетелей! — восклицает парень в кресле. — Извините, Андрей, что мы без приглашения, но нам очень важно с вами побеседовать…

— Офень фажно! — полуразборчиво подает голос девушка с ложкой во рту. Затем выплевывает ложку и заканчивает: — Какая вкуснотища!

— А я думал, у гречки своеобразный вкус, если с детства к нему не привык, — говорю я.

Нашел, конечно, о чем беседовать с посланниками сверхцивилизации. Потому что передо мной кентагирцы, к гадалке не ходи. Но у меня вообще чувство уместности тех или иных слов в разных ситуациях, связанных с общением, отрастает с трудом. Что поделать, интроверт.

— Может быть, — говорит девушка, — только ведь я ее ем не своим ртом, а ртом той, чей образ я позаимствовала! А ей было очень вкусно. После целого-то дня в походе!

— Угу! — подтверждает второй парень, который, воспользовавшись тем, что девица отвлеклась, завладел котелком. — Вот сейчас бы картошечки с салом…

— Кирюш, ты же знаешь, что картошка слишком тяжелая, — с упреком говорит ему девушка. — На себе-то волочь…

— Ну, это им тяжелая, а мы могли бы и попробовать! — возражает тот, кого назвали Кирюшей.

— Так, погодите, — говорю я. — О чем вы хотели со мной поговорить? Кто вы такие?

— О, — говорит первый парень. — Можете называть меня Сашей. Это Наташа, а там Кирилл. Нас очень интересует, что вы чувствуете сейчас? Ваши эмоции, ощущения?

— Я в состоянии легкого шока и тоже захотел картошки с салом, — честно говорю я. — Или хотя бы гречки с тушенкой.

— Ой, прошу прощения, — Наташа отбирает у Кирилла котелок. — Мы как-то не подумали… Держите, тут еще осталось, что этот обжора не слопал!

— У меня растущий организм! — возмущается Кирилл.

В голове роится целая стая самых разных вопросов, однако я машинально запускаю в котелок алюминиевую ложку. Самую-самую дешевую, из тех, что гнутся от взгляда. На черенке цифры «1976» — наверное, год выпуска.

Каша пахнет дымом, сварена на воде, а не на молоке, в ней попадаются частички пепла, а тушенка слишком жирная. Однако вкус все равно божественный. Я не ел гречки… сколько? Год? Больше? Надо было попросить Арсланбекова, чтобы захватил с собой…

— Это настоящая каша? — спрашиваю я. — Из семьдесят шестого года?

— Из семьдесят девятого, — поправляет Саша. — Это ее точная молекулярная копия. Не могли же мы оставить вашего деда и его друзей голодными!

Только качаю головой.

— Слушайте, ну расскажите же нам! — Наташа глядит на меня честными карими глазами — видимо, принадлежащими не ей, а какой-то реальной, скорее всего, давно умершей женщины, которую в молодости сфотографировал мой дед. — Это правда очень интересно! Как вы дошли до жизни такой? Интроверт, с недоскомпенсированный ОКР, из друзей только кот — и вот, во главе экспансионистского движения!

— Вы слишком много обо мне знаете, — облизываю ложку. — И слишком безапелляционны.

— Представьте, что это сон, — советует Саша. — Вы ведь не будете обижаться на свое сновидение? И скрытничать с ним тоже не будете.

— Нам очень надо знать! — Наташа молитвенно складывает руки. — Ну пожалуйста!

— Да зачем? — спрашиваю я. — Вы что, зачет по истории сдаете?

Честно говоря, ляпаю это машинально, но Наташа почему-то краснеет.

— Не зачет, — говорит она. — У нас, если хотите знать, кружок по изучению…

— Наташа! — одергивает ее Саша, явный лидер этой компании. — Простите, — обращается он ко мне. — Это против правил — что-то рассказывать.

— Вы путешествуете во времени, — теперь я уже в этом не сомневаюсь.

— Ни в коем случае! — настолько натурально восклицает Саша, что сразу ясно — врет.

— Но вы не земляне, — пытаюсь внести ясность. — И тем более не русские. Хотя попадание в манеру речи, в менталитет стопроцентное… Но саргам вы являетесь в виде саргов, ацетикам в виде ацетиков… и тоже, небось, со стопроцентным попаданием.

— Спасибо за комплимент, — сидя раскланивается Кирилл, — за искусство маскировки в этой честной компании отвечаю я!

— И все же, — говорит Саша, — мы бы хотели услышать от вас о ваших переживаниях. Если можно. Даже не обязательно правду! Соврите, если хотите.

— Да-да, — радостно поддерживает его Наташа. — От вас и ложь хорошо будет смотреться!

— Мне говорили, что вы тоже отвечаете на вопросы, — говорю я. — Все-таки хотелось бы узнать — вы правда представители Предтеч?

Они переглядываются.

— В смысле? — удивляется Кирилл. — Вы же только что спрашивали, не из будущего ли мы!

— Так почему-то стало принято называть сверхцивилизации, — поясняет ему Наташа, затем оборачивается ко мне. — Честно говоря, не знаю, что вам сказать. С вашей точки зрения — наверное, да?

— Да ладно, — возражает Саша. — Ну какие мы «сверх». Так, немножко умеем…

".гу, — думаю я, — немножко. Оно и видно».

Вслух не говорю, но, скорее всего, все читается у меня по лицу, потому что Наташа хихикает.

И тут до меня доходит: она ведь обмолвилась недавно о кружке… Или мне послышалось?

— Ребята, — говорю я, — вы что, правда школьники? Несовершеннолетние?

Не знаю, откуда у меня вылезло это «ребята». Может быть, их одежда и собственная манера говорить сказались: они произносят слова с тем неуловимым акцентом, который можно услышать в старых фильмах. А может быть, и в самом деле решил подсознательно, что они похожи манерами на вежливых и умненьких подростков.