Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Торопясь, Катя вырывала крапиву вместе с корнями, вросшими в песчаную почву. Шершавые зелёные листочки с бурыми прожилками ещё не жалили, и Катя поднесла их к лицу, вдохнув слабый запах зелени. Он был как привет из будущего лета, сразу же протянувший ниточку памяти к прошлому, ещё мирному лету, где в голубых небесах плыла старая колокольня с покосившимся куполом.
После трудовой повинности по уборке, где каждый житель ежедневно отрабатывал по два часа, двор поражал чистотой и порядком: битые стёкла увезены на свалку, разбитые двери в подъезды починены, на дверях бомбоубежища висит свежая табличка.
Егора Андреевича Катя нашла в углу двора. Сидя на ящике с песком, он вытянул вперёд ноги в валенках и грелся на солнышке. Катя села рядом. Не размыкая зажмуренных век, Егор Андреевич пошевелился и накрыл ладонью её пальцы:
— Спасибо, Катюшка, что не забываешь.
Рука Егора Андреевича была сухой и лёгкой как цыплячья лапка.
— Я вам молодой крапивы принесла, — сказала Катя. — Пусть Кузовкова щи наварит. Она жива?
— Жива, карга старая. Что ей сделается, — усмехнулся Егор Андреевич. — Сама знаешь, скрипучее дерево долго стоит, пока не сломается.
Сидеть около Егора Андреевича было спокойно, как возле мамы. Семеня тонкими ножками, через двор прошла женщина с охапкой деревянных обломков для растопки. Остановившись около Егора Андреевича, она стрельнула глазами на Катю и уважительно спросила:
— Товарищ управхоз, во сколько завтра на огород приходить?
— В семь утра приходите, Ольга Ивановна, да не забудьте прихватить брошюрку по огородничеству, что я вам давеча давал на ознакомление. Она нам пригодится.
От церемонного разговора Кате стало забавно.
Егор Андреевич повернулся к ней:
— Замечательная книжица, я тебе скажу. Там всё расписано по порядку: и как землю готовить, и как сажать, и как ухаживать. Я хоть родом и из деревни, но основательно всё подзабыл. Вынести бы благодарность тому, кто писал!
— А я и не знала никогда, как сажают, — сказала Ольга Ивановна, качнув головой в чёрном беретике. — Надеюсь вас не подвести. Я только боюсь, что лопату поднять не смогу. Руки слабыми стали.
— Справимся, Ольга Ивановна, я сегодня всю ночь буду точить лезвия у лопат, чтоб легче копалось. Семян горисполком много выделил, даже капустной рассады дали, отсеемся помаленьку.
— Дай Бог, Егор Андреевич, дай Бог.
Проводив взглядом Ольгу Ивановну, Егор Андреевич пошевелил ногами в валенках, передвигая их к солнцу, расплёсканному на асфальте, и сказал:
— Я тут, Катюшка, всё про твою тётку думаю. Не даёт мне покоя ордер, что Гришину на троих выписан. Надо бы тряхнуть его за грудки да расспросить хорошенько. Хитрит что-то, барсучина. Мне он всегда не нравился. Я на прошлой неделе к нему заглядывал, но дома была только соседка Алевтина с девчонками. Такие забавные девки растут! Малышка меня даже дедом назвала. — Нос Егора Андреевича от умиления сморщился гармошкой. — Давай-ка, Катерина, сейчас сходим поболтать к Гришину. Пусть нам пояснит по всей форме, что за оказия такая в его документы вкралась.
Егор Андреевич долго и тяжело поднимался, опираясь Кате на плечо и шевеля губами. От собственной беспомощности глаза его отразили муку, но Катя заметила, что спину он держит уже ровнее и не так сильно шаркает ногами при ходьбе, как было месяц назад.
Сквозь темноту заколоченного подъезда угадывались следы качественной уборки. Егор Андреевич с оттенком одобрения пояснил:
— Алевтина старалась. Ох и толковая бабёнка! Хочу её бригадиром огородников назначить, а если придётся, то в управдомы порекомендую. На своё место, — добавил он совсем тихо, но Катя услышала.
Нахмурив брови, она шлёпнула ладонью по перилам:
— И не думайте даже, Егор Андреевич. Нельзя вам пост бросать. Посмотрите, сколько жильцов вам жизнью обязаны. Я насмотрелась на дома с брошенным хозяйством. Там почти никто не выжил.
— Знаю, что в карауле надо стоять, оттого и держусь из последних сил. Иначе бы давно концы отдал.
Дойдя до двери, он несколько раз бухнул кулаком в дверь:
— Михаил Михайлович, откройте управхозу!
* * *
Ранней весной сотрудники Ботанического института приготовили для ленинградцев 11 млн единиц рассады. Посевная кампания началась с первых благоприятных для посадки дней. На территории города и в его окрестностях было обработано и засажено 11,8 тыс. гектаров земли. С осени ленинградцы позаботились о заготовке удобрений для своих коллективных и индивидуальных огородов. На эти цели шли торф, мусор старых свалок, древесная зола. Ученые разработали способ употребления в широком масштабе бактериального удобрения — азотогена[37].
* * *
Стук кулака Егора Андреевича гулко разносился меж стен подъезда, резонируя от фанеры на заколоченных окнах.
— Михаил Михайлович, откройте управхозу!
Пока Егор Андреевич стучал, Катя оперлась спиной о перила и оторвалась только тогда, когда за дверью послышались какая-то возня и звяканье жестянки.
— Товарищ Гришин! Откройте немедленно! — добавив грозности, поднажал Егор Андреевич.
— Я не могу быстро, — сказал тонкий голосок, похожий на писк мышонка, — мне не дотянуться.
От неожиданности Егор Андреевич опустил руку, а потом широко улыбнулся Кате:
— Видать, девчушка Алевтинина открывает. Неужели Гришина дома нет? Я его сегодня не видел, хотя с самого утра во дворе кручусь.
Тем временем дверь распахнулась, открывая малышку, стоящую на перевёрнутом ведре. В коричневых шароварах, красной кофте и вытертой заячьей жилетке до пят она выглядела бы потешно, если бы не широко распахнутые глаза, которые смотрели со взрослой серьёзностью.
— Здравствуйте, дядя управхоз, — сказала девочка, — мамы нету, а Михал Михалыч не выходит.
— А он дома? — спросила Катя, лихорадочно обшаривая карманы телогрейки, чтоб найти хоть какой-нибудь гостинец.
— Был дома, я не слышала, чтобы дядя Миша уходил, — серьёзно произнесла девочка, спрятав руки за широкими проймами жилетки. Она понизила голос: — У него из комнаты так вкусно пахнет! Я всё время подбегаю понюхать, а мама ругается.
Катины пальцы наткнулись на сложенный вчетверо листок бумаги. Бумага в городе была в дефиците, и Катя носила листок вместо блокнота, на всякий случай.
Она протянула его девочке:
— Вот возьми, это тебе порисовать.
От радости девочка всплеснула ручками, едва не упав с ведра. Хорошо Катя её вовремя подхватила.
— Спасибо, тётенька, я бумажку не скушаю!
— Зачем же её кушать? — спросила Катя. — На ней рисовать нужно. У тебя есть карандашик?
— Есть, — в тревожных глазах девочки засветилось торжество, —