- Нельзя ли по порядку?

- Разумеется. С самого начала, как вы изволили обратиться ко мне за помощью, - сыщик повернулся в сторону Лики, - меня не покидали две вещи: ощущение дежавю и пренеприятнейшее чувство, будто кто-то водит меня за нос. Этот «кто-то» - вы, мадмуазель! Вы попросили меня разобраться, что творится вокруг вас, тогда как отлично знали все сами. Вы приехали в Москву не прятаться, а искать. Да, вы были напуганы, вы были в растерянности… вы были подавлены одиночеством и постигшим вас горем. Но за ширмой добродетельной девицы, утонченной аристократки, провинциальной скромницы, несчастной сироты, таежной недотепы, молодой неопытной женщины, неискушенной в безжалостных современных играх… скрывалась твердая решимость. Вы казались легкой добычей! У вас было много лиц, как и положено… Дракону.

- Дракону? - вздрогнул Ростовцев. - Вы нас разыгрываете!

- Отнюдь. Это мифическое существо имеет свойство проявляться всевозможными способами, и в женской ипостаси инь, - темной, мутной и завуалированной, - оно наиболее изощренно и коварно. Мадмуазель Лика - истинная дочь своего отца! Дракон всегда возвращается!

Лика хранила молчание сфинкса. Ева разволновалась, раскраснелась. Альберт Юрьевич опешил.

- Постойте… - вмешался он. - У меня голова идет кругом. Вы же говорили, что она поручила вам…

- Это я придумал себе легенду, - перебил сыщик. - Для объяснения своего чрезмерного любопытства. Мне ведь нужно было встречаться с людьми, задавать им неудобные вопросы. А Лика и без меня знала, кто ее родитель. Александр Шершин, последний король игорной «империи»! Звучит, не правда ли? После его смерти то, что еще держалось, окончательно развалилась, куски расхватали, - кто что смог урвать, - растащили по углам, раздробили, рассеяли. В прежнем виде она уже не возродится.

Ростовцев не верил своим ушам, хотя после того, как выбил у Лики из рук охотничье ружье, которое едва не выстрелило, перестал обольщаться насчет своей проницательности. Так заблуждаться!

- Я буду излагать вашу историю, а вы меня поправите или дополните, - обратился Смирнов к своей клиентке. - Признаться, меня давно одолевали подозрения по поводу вас. Я принимал вас за скучающую барышню, желающую поразвлечься… и ошибался. Вы наняли меня с определенной целью: отыскать вашего брата по отцу, сына его первой жены… вернее, женщины, которую Шершин бросил ради Екатерины Ермолаевой. Я прав?

Лика кивнула.

- Мама, умирая, рассказала мне все, - призналась она. - И про отца, и про Селезнева. Она сама случайно узнала… уже там, в тайге, с кем связала свою жизнь. Это и свело ее в могилу. Мама никогда не любила Аркадия, но вынуждена была делить с ним жилье, кусок хлеба и постель, так уж получилось. Думаю, она пошла на это ради меня. Однажды… она случайно наткнулась на тайник, где он хранил жемчужину, и обо всем догадалась.

- А где Селезнев… то есть Клещ, устроил тайник? - спросила Ева.

Лика пожала плечами.

- Не знаю. Мама была уже очень плоха, когда решилась на этот разговор. Она поняла, что приближается конец… и сообщила мне только самое важное. Ей приходилось экономить силы, язык плохо ее слушался. Она призналась, что забрала жемчужину из тайника и зашила ее внутри куклы Чань. Сказала: «Эту игрушку привез и подарил тебе Аркадий, ему не придет в голову, что жемчужина может быть там. И то, что ты никогда не расстаешься с куклой, повсюду берешь ее с собой, не вызовет у него подозрений, - ведь он к этому привык и даже сам на этом настаивал. Жемчужина должна была принадлежать твоему отцу, и теперь она твоя по праву». Так я узнала, где жемчужина. Селезневу, видимо, было не до тайника, и он не заглядывал в него до самого переезда в Ушум. Наверное, нечистая совесть и постоянный страх подточили его душу… после похорон мамы он перестал спать по ночам, брал ружье и все бродил по дому и вокруг него… ему мерещились то странные звуки, то будто кто-то из лесу наблюдает за хутором. Когда Аркадию удавалось, напившись водки, уснуть… его одолевали кошмары. Скорее всего в Ушуме он надеялся избавиться от своего психоза, - новое место, новые люди. Перед отъездом он, как я догадалась, кинулся к тайнику и обнаружил пропажу жемчужины. Что тут началось! Он метался по всему дому, переворачивал все вверх дном, изрыгая поток проклятий. Я притворилась, будто ничего не понимаю… даже всплакнула. Мне и вправду стало вдруг грустно оставлять хутор, где я выросла, мамину могилу…

- Клещев не спрашивал вас о жемчужине?

- Клещев… - задумчиво повторила Лика. - Мама много лет верила, что имя Аркадия Селезнева он взял вынужденно, скрываясь от преследования. В общем так оно и было, только больше, чем милиции, отчим опасался мести бывших дружков. Мне нелегко было привыкнуть к новым реалиям и не подавать виду, что я знаю, кто он на самом деле, - предатель и вор! Он обманул доверие своего первого покровителя, а потом погубил моего отца. Нет, о жемчужине он спросить не посмел, - побоялся выдать себя. Да и не подозревал, куда она исчезла… наверное, ему пришло в голову что-нибудь ужасное: он решил, будто Дракон явился с того света и забрал похищенное. С тех пор Аркадий, казалось, свихнулся, - он никому не доверял, ни себе, ни мне… беспробудно пил и шарахался от каждой тени. Когда кто-то подкрался к нему, пьяному, в лесу и отстриг прядь волос, это вызвало припадок настоящего безумия. Ну, дальше вы знаете…

Лика умолчала, что отчим заглядывался на нее, исходил похотливой слюной… надеялся со временем добиться близости с ней. Наверное, одно его удерживало от насилия - мечты о совместном будущем.

- Значит, Клещ ушел в тайгу и не вернулся, а некоторое время спустя вы обнаружили в дверном косяке ушумского дома рукавную стрелу, - назовем ее «перо дракона», - и на земле отпечатки лап Дракона? - спросила Ева.

- Так и было, - кивнула Лика. - Я ужасно испугалась. Я подумала, что кто-то напал на след жемчужины… убил отчима и теперь возьмется за меня. Сутки напролет я проводила в поисках выхода из этой кошмарной ситуации, перебирала все варианты развития событий, все возможности избежать опасности. Прятать голову в песок бессмысленно, - ведь рано или поздно тот, кто разделался с Аркадием, доберется и до меня. Наверняка, прежде, чем убить, у отчима пытались выведать, где жемчужина… а он не сказал. Он просто не знал! Получается, с этим вопросом придут ко мне… больше не к кому! Единственно правильное решение - бежать, затеряться. Московский адрес, оставленный Селезневым… - я уж буду называть его, как привыкла, - пришелся кстати. Однако еще по дороге я почувствовала, будто невидимый соглядатай наблюдает за каждым моим шагом. В Москве это ощущение усилилось, но непривычные условия большого города потребовали от меня много сил и внимания, и чувство страха притупилось, а скоро я почти забыла о нем. Только когда Стефи потеряла прядь волос, я поняла, что бегство было напрасным: снова повторяется то же самое, что и в Ушуме…

- Около полугода злоумышленник выжидал, надеясь, что вы по неосмотрительности приведете его к жемчужине, - сказал Смирнов. - И вы тоже ждали, когда он обнаружит себя. Первым потерял терпение Треусов. Когда вы решили сами стать охотником, Лика? Еще в Ушуме или уже здесь, в Москве? Впрочем, какая разница? Ружье вы привезли с собой, обращаться с ним вы умели, оставалась сущая безделица - найти мишень. Вы сделали встречный ход: наняли сыщика, чтобы он сделал черную работу - вывел вас на «ловца» или «зверя»… я затрудняюсь в подборе правильного слова. Вы почти не лгали, вы поведали мне часть правды и поставили нелегкую задачу. Но я справился! Не зная толком, что я ищу, я нащупал узкую тропинку и двигался по ней в потемках… пока не наткнулся на вашего старшего брата.