— Стой на месте, — рявкнул Карло. — Ты что, совсем от голода остатки разума потерял? Ясно же, что он подготовил эту ловушку специально для нас. А значит, ничего хорошего тебя внутри не ждёт.

— Но он же там? — раздражённо воскликнул Клу.

— У него есть Сфера, — ответил человек-жаба. — Ему как раз ничего не грозит. А вот что случится с нами, большой вопрос.

— Что тогда делать? — прорычал Гризли, с трудом придавая утробным звукам, вырывающимся из его пасти, подобие человеческой речи.

— Подождём, — усмехнулся коротышка. — Никуда этот поганец не денется. Только было бы неплохо, если бы один из нас зашёл с другой стороны, чтобы подстраховаться. Ступай, Клубень, будь паинькой.

Слушая этот диалог, доходивший до него как будто сквозь вакуум, Борис в отчаянии открыл рот и крикнул, надеясь словами или оскорблениями завлечь мутантов дальше, но из его гортани не вырвалось ни звука. Дама Пик меняла все законы в доступном ей радиусе.

Радиусе? Постой, вот оно!

Внезапная и как будто чужая мысль затрепетала в его сознании. Ну конечно. Последние публичные сводки отдела скаутов, которые он читал незадолго до нападения душманов на Атомград-49, утверждали, что радиус Дамы Пик зависит напрямую от интенсивности хромоплазмы в её разрыве.

Усилием воли Акудник отправил Сферу к центральной червоточине и в режиме Разрывателя влил в «хозяйку аномалии» поток ледяной энергии. Водоворот моментально расширился, а вместе с ним выросла и зона активности. Душманы не успели даже вздрогнуть или глазом моргнуть, как оказались внутри, превратившись в замершие тела. Нет, они не погибли, но теперь были обречены провести целую вечность в компании таинственной незнакомки, чужеродной даже для таких, как они.

* * *

Когда Гурам, Полина и последние солдаты отступили из долины, Метисов на всякий случай взорвал проход, чтобы усложнить задачу душманам, если те продолжат преследование. Вернувшись в лагерь, под прикрытие поля, генерируемого вибрирующим устройством «Гамма-Д18М», капитан Шеварднадзе вынужден был сразу же держать ответ перед самим Гробченко. Тот, взбешенный как никогда ранее, измерял широкими шагами пространство внутри командного шатра, и никто, даже полковник, не решался прервать поток оскорблений, который сыпался на них всех. В конце концов генерал-майор сам устал и остановился. Глядя в глаза Метисову, он холодно спросил:

— Разве я не предупреждал тебя, полковник, что спрошу за всё именно с тебя?

— Никак нет, товарищ генерал-майор, — осмелился возразить Метисов. — Вы говорили, что спросите с меня, если Борис Акудник предаст нас. Однако он не предавал. Всё, что случилось, это большой просчёт, в том числе и мой, не спорю, но никак не предательство.

— Что? — снова взвился Гробченко. — Тогда, где он сейчас вместе с моей Сферой? Сбежал!

Метисов посмотрел на Гурама, и тот, кряхтя, подал неуверенный голос.

— Я полагаю, он спас нас. Когда мутанты отвлеклись, он заставил часть из них погнаться за ним. В противном случае погибло бы гораздо больше людей.

— Плевать мне на людей, — не сдержавшись, рявкнул генерал. — То, что сейчас нужно Родине, это Сфера Римана. Поймите уже, дураки, на кону не власть за ресурсы или подковёрная игра среди номенклатурщиков. Возможно, на кону находится само существование мира.

В этот момент снаружи раздались какие-то крики. Высший офицерский состав переглянулся, а затем, без лишних слов, рванул прочь из палатки. То, что они увидели, изумило каждого, даже Гробченко. Уцелевшие солдаты и жители Шахтинска обступили двоих, издавая громкий шум. Приглядевшись, Гурам понял, что происходит. На пыльной дороге лежал человек, без признаков жизни, а прямо на нём восседала злая и заплаканная Полина Крабстер, нещадно метеля беднягу кулаками по бледному лицу.

— А ну расступились, — приказал капитан Шеварднадзе. — Какого чёрта здесь происходит? Полина, прекрати.

По его сигналу Сайгак и Коршун оттащили девушку от измочаленного парня. Только теперь Гурам и остальные офицеры увидели, что тот действительно находится в полной отключке, но не потому, что Полина избила его, а по другой причине. Одна из верхних конечностей юноши представляла собой крайне печальное зрелище. На его оплавленную и запекшуюся культю было больно даже смотреть. Рядом с парнем в песке лежала неподвижная Сфера, которая казалась сейчас обычной игрушкой, а никак не чем-то опасным или наиболее желаемым для руководителей ССВЛ.

— Снимите с него браслет, — приказал Гробченко, — и спрячьте артефакт в мой сейф. После чего доставьте Акудника к полевому хирургу. Пусть поскорее поставит его на ноги. Нам будет, что обсудить с этим воришкой.

Когда его приказ выполнили, Метисов приблизился к генералу. Тот недовольно посмотрел на него.

— Хочешь что-то сказать, Олег?

Метисов кивнул.

— Так точно, товарищ генерал-майор. Посмотрите на небо. Похоже, эта ночка станет для нас серьёзным испытанием. Датчики также регистрируют запредельное количество вихрей.

Гробченко последовал предложению полковника и только теперь осознал, насколько тот прав. По мере приближения сумерек небесное чудовище становилось всё больше, всё отчётливее, как будто втягивая и вбирая в себя все сторонние потоки хромоплазмы, плывущие над городом. Тёмные контуры уже вспыхивали по краям яркими искрами, которые постепенно начинали превращаться в полноценные фиолетовые молнии.

— Это выглядит крайне нездорово, — признал Виктор.

— Вот почему я предлагаю не затягивать с отступлением. Боюсь, скоро эта тварь начнёт разбрасывать аномалии, что уже плохо само по себе. И всё станет намного хуже, когда эти аномалии привлекут сюда сотни, а может тысячи Искажённых. По словам Гурама прошлой ночью эти существа вели себя крайне агрессивно, а этой, не сомневаюсь, будет ещё хуже.

— Хорошо, — кивнул генерал. — Объяви сбор, прикажи всем готовиться к отправлению. Поскорее оставим позади это негостеприимное место.

В этот момент над лакуной поднялся холодный шквалистый ветер. Его порывы издавали рёв, напоминающий звуки мифических иерихонских труб — протяжный, пронзительный, пробуждающий непонятную тревогу.

* * *

Находясь в какой-то иной потусторонней реальности, Борис никак не мог найти для себя покоя. Всё его тело, казалось, горело одновременно изнутри и снаружи. Адская боль ломила виски, а левую руку как будто проткнули десятком ржавых гвоздей. Вокруг него блуждали многочисленные тени, время от времени претерпевая неожиданные метаморфозы. Отец и другие учёные из лаборатории в далёком Атомграде превращались в трансцендентных чудовищ, а те затем становились солдатами генерала Гробченко, загоняющими Акудника в ловушку. Он бежал, поскальзывался на мокрых камнях, падал, но неизменно вставал и снова начинал бежать от них прочь, пытаясь удержать в своей руке маленькую ладошку. Почему они все хотели отобрать у него младшего?

В какой-то момент Борис вынырнул из горячечного бреда и увидел себя, крепко привязанного к кушетке внутри автобуса. Вокруг него было темно и мрачно, и, похоже, автобус куда-то