Александр Воронич

Разорванная Земля

Часть 1. Красная Слобода. Глава 1. Братья

«Если бы мне сказали, что завтра наступит конец света, то ещё сегодня я посадил бы дерево…»

Мартин Лютер

Трескучее пламя костра ярко освещало поляну, создавая иллюзию безопасности. Казалось, в первобытном огне сгорали все заботы и проблемы внешнего мира. Тёплые искры взлетали высоко к небу, в котором перемигивались холодные звёзды, отделённые от земной тверди разноцветными потоками хромоплазмы. Всё вместе — и танец огня, и чарующие градиенты света — порождали ауру безмятежности, которая обволакивала братьев, помогая им расслабиться и поверить в то, что им больше ничего не грозит. Каждый из них понимал, сколь мимолётно и обманчиво это состояние, но всё-равно был рад ненадолго обмануться, чтобы сохранить рассудок и скопить немного воли на следующий день.

Борис протянул руку и подкинул в костёр сухую ветку. Она тут же затрещала и озарилась зелёным. Молодой человек повернул голову и посмотрел на Шона. Тот сидел рядом с ним и казался спокойным и сосредоточенным, наблюдая за пляшущими всполохами. Иногда он тоже подкидывал в костёр небольшие ветки, чтобы почувствовать сопричастность к взрывной силе огня. Лицо Шона было освещено тёплыми отблесками пламени, а глаза сияли словно крохотные угольки. По другую сторону Бориса лежали их вещи, военный мешок с запасом еды и принадлежностей для длительного путешествия, снятая кобура с пистолетом и загадочный саквояж из потёртой коричневой кожи. Всё намекало на то, что братья проделали к этому моменту длительное путешествие, хотя в это и сложно было поверить в условиях объективной реальности разорванного мира.

— Ты как? — поинтересовался старший, глядя на младшего. — Хочешь ещё одну галету?

Шон улыбнулся и покачал головой.

— Спасибо, я сыт. Расскажи лучше какую-нибудь историю. Ты давно ничего мне не рассказывал.

Борис нахмурился, явно демонстрируя нежелание.

— Неужели тебе мало твоих комиксов на планшете? Зачем нужны другие страшилки?

Шон пересел ближе к Борису и уткнулся лицом в его костлявое плечо.

— Ну пожалуйста, брат.

В его широко открытых глазах скрывалось явное нетерпение. Густые тени вокруг поляны, а также шорохи и звуки ночной природы очевидно распалили детское воображение, которое не в силах было подавить ничто во всём мире — ни война, ни голод, ни даже чудовища Зиверга.

— Что ты хочешь услышать? — недовольно спросил Борис. — Только не проси снова рассказывать страшные истории о мутантах. Может быть, ты у меня и смельчак, но я не такой. После этих страшилок долго потом не могу заснуть.

Шон мелодично рассмеялся.

— Тогда расскажи о том, куда мы бежим…

— Не будь как маленький. Ты отлично знаешь, куда мы бежим… и почему. Отец послал нас в Форт Боярд… не думая о том, что мы можем погибнуть.

— Я не хочу, чтобы ты погиб, — Шон вздрогнул от ужаса, — Как же я останусь один, без тебя? Только ты и есть у меня в этом мире…

— Прекрати, — резко оборвал его Борис. — Никто из нас не погибнет. Об этом я позабочусь.

В этот момент в ветвях деревьев зашумел ветер, и над чёрным лесом взметнулось перламутровое облако хромоплазмы. Оно закрыло собой половину неба, оттеснив красные и золотые полосы, сверкая вкраплениями зелёных и фиолетовых разрывов. Где-то в лесу раздался вой, а затем ещё один и ещё. Шон пугливо поёжился.

— Не бойся, — сказал Борис, протягивая руку к своей беретте. — Обычная стая. Судя по всему, загоняют лося к границам лакуны.

— А вдруг с ними Альфа?

— Это вряд ли. Альфы встречаются крайне редко. Им проще существовать по-отдельности, поскольку они умеют проходить сквозь барьеры, а их несчастные родичи не обладают такой способностью.

Шон кивнул, обдумывая слова старшего брата. Затем успокоился и недовольно протянул:

— Я не понял, ты собираешься рассказывать мне историю или нет? Так и знай, без неё я не засну.

Борис смирился.

— Ну хорошо. Я расскажу тебе о Первой Волне. Возможно, тогда ты отстанешь от меня со своими капризами хотя бы на несколько дней. Только, чур, не перебивать. И вообще, укладывайся в свой мешок. Нечего кормить комаров.

Шон послушно выполнил волю брата. Вскоре наружу из спальника торчала только его светлая вихрастая голова, а любопытные глаза-пуговки зелёного цвета смотрели на брата с ожиданием.

— Я готов!

— Хорошо. Тогда слушай… — возникла некоторая пауза. — В общем дело было так. Когда-то на Земле бушевала страшная война. Она началась пятьдесят лет назад и длилась с перерывами почти всё это время. Наша Родина противостояла мировой гегемонии стран, которые мечтали навязать нам свою волю. Хотели, чтобы мы не имели собственного мнения и собственных идеалов.

— Это каких же?

Борис задумался.

— Как сказать, эти враги хотели извратить понятие нормы и морали. Ну вот например, они делали всё, чтобы заставить людей принять, что мальчики могут становиться девочками, и наоборот.

— Это как? Разве такое возможно?

— Всё возможно. Обычная хирургическая процедура, после которой человек теряет свою природную идентичность. Разве это нормально?

Шон моргнул.

— А что плохого в том, чтобы быть девочкой? Я помню, что в детском саду у меня были подружки. Кажется, с ними было довольно весело.

Борис с досадой всплеснул руками.

— Да нет же. Ты всё не правильно понял. В самих девочках нет ничего плохого. Они очень даже… полезны, — лицо молодого человека зарделось. — Однако нельзя идти против воли бога, который сделал тебя тем, кто ты есть!

— Бога? Это такое всесильное существо, играющее с чужими жизнями, словно с куклами?

— Да перестанешь ты, наконец, перебивать меня? — возмутился Борис. — Тебе вообще интересно слушать историю?

— Интересно, — кивнул Шон, осознавая вину. — Продолжай, пожалуйста.

— Так вот, в то время существовало оружие, которое легко могло уничтожить весь мир. Представляешь? Одна единственная боеголовка, начинённая радиоактивным материалом, могла в секунду испепелить целый город, оставив от него только обугленный остов. Такое уже случалось прежде. Сотни тысяч людей моментально превращались в пепел. Те же, кто случайно оставался в живых, могли познать страдания и похуже.

— Это как? Что может быть хуже смерти?

— Многое. Например, радиоактивное облучение. От него люди не умирали сразу, но превращались в обречённых уродцев. Их глаза вытекали из глазниц, зубы и волосы выпадали, а само существование становилось бесконечной пыткой. Те же, кто был менее поражён, навсегда теряли способность к репродукции. И это ещё не самое плохое, поскольку некоторые случаи деторождения были по-настоящему ужасны. Дети с двумя головами, без рук и ног… порой они напоминали тех монстров, которыми