Весьма вероятно, что странам будет все труднее привлекать потоки иностранного капитала, необходимые для оплаты того стиля жизни, к которому они привыкли. А это означает, что с дефицитом счета текущих операций они могут попасть в беду гораздо быстрее, чем раньше. В связи со стагнацией международной торговли становится все труднее поддерживать баланс счета текущих операций за счет доходов от экспорта и все легче оказаться в кризисной ситуации. До 2008 года критическая точка достигалась, когда дефицит рос со скоростью 5 % ВВП в течение пяти лет подряд. В посткризисную эпоху критический момент может наступить быстрее и при более низком уровне дефицита – возможно, при 3 %. Именно это число сотрудники Центробанков от Индии до Индонезии все чаще называют пороговым значением.

Возврат к бережливости

Еще до того как восторги по поводу глобализации уступили место тревогам из-за деглобализации, все экономисты соглашались с тем, что от включения в мировую торговлю большинство стран выиграло, а вот подключение к международным потокам капитала привело к разным результатам.

В разгар глобализации растущие потоки капитала позволили странам весьма легко начать жить не по средствам и скатиться в финансовый кризис. В давнем 1980 году объем сбережений страны и объем ее инвестиций были тесно связаны: если инвестиции стабильно росли, то для большинства стран это означало, что и сбережения стабильно растут. Но к 2000-м эта зависимость нарушилась. Растущие глобальные потоки капитала ежегодно делали доступными новые фонды в размере триллионов долларов. Странам больше не нужно было старательно накапливать сбережения, чтобы интенсивно тратить или инвестировать, потому что они легко могли позаимствовать сбережения других стран, базового источника мировых потоков капитала. Иначе говоря, такие страны, как Китай, где профицит счета текущих операций в 2007 году достиг пика в размере 10 %, сберегали достаточно, чтобы финансировать часто непроизводительные потребительские привычки таких стран, как США, где дефицит счета текущих операций в 2006 году достиг рекордного значения в 6 %. Опасность заключалась в том, что вихрь глобального капитала позволял многим странам за счет внешних долгов тратить больше, чем они сберегли.

Ныне происходит возврат к старой доброй бережливости в отечественных рамках. Возрождение национальных накоплений явно просматривается в счетах текущих операций, отражающих разницу между потреблением и производством, и эта разница показывает, сколько страны сберегают. Если страна потребляет больше, чем производит, поддерживая дефицит счета текущих операций, она сокращает свои сбережения. Теперь, в связи с упадком международной торговли, мировой дисбаланс счетов текущих операций, определяемый как сумма абсолютных значений всех дефицитов и профицитов счетов текущих операций, упал на 600 млрд долларов – до 2,7 трлн долларов, а как доля глобального ВВП – примерно на треть. Отсюда видно, что через границы стало перетекать намного меньше денег. Дефицит счета текущих операций США уменьшился – со времени 6 %-го пика в 2006 году – более чем вдвое и составляет 2,5 % ВВП, так что страна теперь значительно меньше зависит от зарубежного финансирования. У девятнадцати стран еврозоны средний дефицит счета текущих операций в 2008 году достигал 1,6 % ВВП, а к 2014 году дефицит сменился положительным сальдо в размере 2,4 %. Связь между внутренними капиталовложениями и отечественными инвестициями, разорвавшаяся было к 2007 году, тоже вернулась на уровень 1980 года. Снова те страны, которые вообще занимаются инвестициями, в качестве источника средств используют в основном собственные сбережения[36].

В посткризисную эпоху предметом беспокойства стал растущий переизбыток сбережений, вызванный отсутствием возможностей для инвестирования. Вклад в этот переизбыток вносит ряд сил, но самых важных две: замедление экономического роста в развивающемся мире и связанное с этим резкое падение цен на потребительские товары. В 2000-е доля инвестиций в глобальном ВВП увеличилась, но лишь за счет соответствующего увеличения в развивающемся мире, где замедление экономического роста в 2010-е было особенно резким. Это теперь снижает возможности для вложения сбережений в строительство дорог и прочие инвестиции в развивающихся странах, многие из которых в значительной мере живут за счет экспорта нефти и другого сырья. В 2009–2014 годы более трети инвестиций мира пошли в сырьевые отрасли, но после произошедшего в конце 2014 года сокрушительного падения нефтяных цен ожидается резкое снижение этого показателя.

Это свидетельствует о более низких темпах экономического роста в новую эпоху и в то же время – о большей стабильности. Многие страны теперь меньше полагаются на то, что посторонние иностранцы станут финансировать их расходы. И это может оказывать стабилизирующее влияние в мире, где растущие потоки капитала – в особенности часть, приходящаяся на “горячие” деньги, – приводят к усилению масштаба и частоты валютных кризисов.

Берите пример с местных

Несмотря на то, что быстрый рост глобальных товарных и денежных потоков после кризиса 2008 года прекратился, многие политики по-прежнему склонны обвинять во всяком локальном финансовом кризисе иностранцев. Широко распространено мнение, что крупные сдвиги в потоках капитала, способные привести к валютным кризисам, диктуются глобальными игроками, многие из которых появились на международной сцене в недавние десятилетия бурной глобализации. Наиболее влиятельными из них являются магнаты хедж-фондов, управляющие фондов различных инвестиционных фирм, фонды национального благосостояния, которые инвестируют нефтяные доходы таких нефтедобывающих стран, как Саудовская Аравия, и пенсионные фонды, которые управляют сбережениями сотен миллионов работающих со всего мира. Некоторых из этих новых финансовых посредников окружает определенная конспирологическая аура. Они часто рассматриваются как всевидящее око – примерно как многие страны воспринимают ЦРУ – с источниками на местах и технологиями в эфире, которые позволяют им влиять на события и обводить вокруг пальца инвесторов-конкурентов в любых уголках мира.

Я пришел к противоположным выводам. Чтобы не пропустить начало или конец валютных проблем на развивающихся рынках, надо не сводить глаз с местных. Они первыми узнаю́т о наступлении в стране кризиса или периода восстановления и первыми начинают принимать меры. Крупные глобальные игроки в основном следуют их примеру.

Кризисы часто происходят в развивающихся странах, когда инвесторы теряют веру в их экономику и начинают забирать свои деньги, что снижает ценность местной валюты и лишает страну возможности оплачивать иностранные кредиты. Тогда стране приходится обращаться за экстренным займом в МВФ. При этом вина часто возлагается на проворных иностранцев, вызвавших отток капитала. Такое подозрение возникало в ходе всех валютных кризисов – от азиатского кризиса 1997–1998 годов, ответственность за который малазийский лидер Махатхир Мохамад возложил на “аморальных” и “зловредных” иностранных спекулянтов, до начавшихся в 2013 году и ныне близких к завершению атак на турецкую лиру, индийскую рупию, индонезийскую рупию и валюты других развивающихся стран. Не только национальные политики, но даже международные институты, включая МВФ, приписали эти разрушительные периоды оттока капиталов иностранцам.