Особенно трудно добиться процветания за счет девальвации валюты, если и все остальные пытаются сделать то же самое. После кризиса 2008 года так много стран попыталось повысить свою конкурентоспособность с помощью девальвации, что ни одна не получила сколь-нибудь длительного преимущества. Центробанки США, Японии, Великобритании и еврозоны поочередно проводили политику количественного смягчения, которая фактически сводится к печати большего числа купюр, отчасти с целью девальвации своей валюты, но каждый в лучшем случае достиг временного увеличения своей доли экспорта.

Рынок может наказать за такие попытки управления стоимостью валюты разнообразными способами. Главный состоит в том, что если страна взяла большие кредиты в долларах, евро или какой-то другой иностранной валюте, то девальвация собственной валюты, скажем, на 30 % означает, что выплаты по иностранным кредитам увеличатся в той же пропорции. Один из важнейших вопросов в отношении глобальной экономики в 2015 году – почему такое множество развивающихся стран, включая Бразилию, Россию и Турцию, получили так мало преимуществ от недавнего снижения стоимости своих валют? Ответ таков: стоимость валют снизилась недостаточно, чтобы они стали по-настоящему дешевыми.

Кроме того, многие компании в этих странах накапливали внешние долги. С 1996 года в развивающемся мире общий объем долга частных компаний перед иностранными кредиторами более чем удвоился как доля ВВП и составляет не менее 20 % в Тайване, Перу, ЮАР, России, Бразилии и Турции. В этих странах падение валюты принесло экономике столько же вреда, сколько и пользы, ведь частным компаниям пришлось тратить больше средств на обслуживание кредитов и меньше – на зарплаты рабочих и инвестиции в новые здания и оборудование.

Мир уже наблюдал этот обреченный на провал цикл. Латиноамериканский кризис 1980-х, первый из серии валютных кризисов, поразивших развивающийся мир за последние десятилетия, начался отчасти из-за того, что Аргентина, Чили и Мексика расширили возможности для привлечения иностранных кредитов. Это новаторство привело к бурным скачкам роста, за которыми последовали периоды головокружения, когда страны не могли получить иностранные доходы в объеме, достаточном для покрытия иностранных счетов и выплат по кредитам. Во всех этих случаях правительство девальвировало свою валюту, пытаясь сделать страну более конкурентоспособной, но в итоге привело многих своих граждан к дефолту по внешним долгам. Процесс достиг дна в Аргентине, когда в 2002 году в разгар одной из немногих за последние десятилетия настоящих депрессий, поразивших какую-либо страну, был объявлен дефолт по государственным долгам. В самый трудный момент нехватка денег привела даже к созданию бартерных клубов. Один из них был организован в помещении пустующего роскошного торгового центра в Буэнос-Айресе.

Девальвация может причинить и другой непредвиденный вред. Если в стране не развита промышленность, дешевая валюта не создаст благоприятных условий для экспорта, зарабатывания иностранной валюты и снижения дефицита счета текущих операций. Это классическая уязвимость сырьевых стран – хотя недавние исследования показывают, что и промышленно развитым странам стало труднее извлекать выгоду из дешевой валюты, чем десять-двадцать лет назад. Причина этого в недавней глобальной интеграции сетей снабжения, которая означает, что многие производители покупают значительную часть деталей и сырья за границей. В результате экспортные товары теперь содержат ощутимую долю импорта, и если промышленная страна пытается получить преимущество за счет девальвации своей валюты, она в итоге поднимает цены, которые приходится платить за импортные комплектующие.

Если страна еще и сильно зависит от импорта базовых товаров, таких как продовольствие и энергоносители, удешевление валюты сделает более дорогой покупку этих товаров, что в свою очередь повлечет за собой инфляцию, дальнейшее падение валюты и отток капиталов. Эта ситуация постоянно повторяется, например в Турции.

Такие приступы оттока капиталов ставят правительство в трудное положение. Когда иностранцы – вслед за местными – начинают выводить из страны деньги, Центробанк часто пытается предотвратить внезапный дестабилизирующий коллапс валюты, вызванный таким оттоком. Центробанк тратит миллиарды долларов своих резервов на покупку собственной валюты в надежде ее защитить, но в итоге истощает резервы, достигая лишь временной паузы в падении валюты. Это дает инвесторам возможность вывести капиталы с меньшими потерями, но их вывод поддерживает давление на курс валюты, снижая его. Среди валютных трейдеров бытует шутка, что “защита валюты” на самом деле означает “субсидирование вывода” для иностранных инвесторов. Именно так, например, развивался кризис 1997–1998 годов в Индонезии и Таиланде. Лучше с самого начала позволить рынку определить, какую цену он готов платить за валюту.

Редкой стране удается достичь процветания с помощью целенаправленной девальвации. Возьмем, например, серьезную девальвацию в Китае в 1993 году – это был один из тех исключительных случаев, когда в результате усилился экономический рост, причем без болезненных побочных явлений и в кратчайшие сроки. У Китая был небольшой внешний долг, он не слишком зависел от импортных товаров, и – что важнее всего – в стране была развита промышленность, которая после девальвации юаня ускорила свой рост. В Бразилии, Турции, Нигерии, Аргентине или Греции эта стратегия не имела бы такого успеха, потому что в этих странах промышленное производство развито мало или вовсе отсутствует. Здесь удешевление местной валюты повысит цены на импортные товары и разгонит инфляцию, но – из-за отсутствия экспортной индустрии – не вызовет существенного увеличения экспорта или числа рабочих мест в краткосрочной перспективе.

Стоит отметить, что когда в 1993 году китайские чиновники пытались подсчитать, какую цену юаня в долларах следует установить, они обратились к своему главному лидеру, Дэн Сяопину, который посоветовал посмотреть на цену черного рынка и ее объявить стоимостью валюты. Чистый прагматик, Дэн понимал, что в качестве официальной цены имеет смысл выбрать лучшую цену черного рынка.

Еще один интересный случай успешной (30 %-й) девальвации произошел в Индонезии в 1986 году, потому что одновременно в стране проводились активные реформы для стимулирования экспорта. Как отмечает бывший министр финансов Индонезии Мухаммад Хатиб Басри, в 1970-е Индонезия сосредоточилась на внутриэкономической деятельности, но в 1980-е после падения цен на нефть, которая тогда была ведущим экспортным продуктом страны, была вынуждена реформироваться. Низкие цены на нефть обесценили индонезийскую рупию, а это означало потерю доходов экспортеров. В результате экспортеры стали сторонниками либерализации торговли. Индонезийский лидер Сухарто отдал экономическую политику в руки технократов, которые принялись снижать пошлины и налоги. Они открыли двери для иностранных инвестиций и нашли необычное средство борьбы с коррупцией среди таможенников, заменив таможню частной швейцарской инспекционной компанией, SGS. В то время как Индонезия активно открывалась миру, поясняет Басри, девальвация рупии стала составной частью широкой программы реформ, которые помогли бурному развитию промышленности страны.

Это правило можно переформулировать так: чем менее развита экономика, тем чувствительнее страна к тезису “дешевизна – это плюс”. Если страна экспортирует сырье или даже простейшие промышленные товары вроде одежды, обуви или консервов, для которых низкая цена часто является важнейшим двигателем продаж, то ее экономическая судьба тесно связана со стоимостью ее валюты. А если страна производит более дорогие товары, в особенности фирменную продукцию, за которую покупатели готовы доплачивать, то валюта хотя и имеет значение, но не такое большое.