правительства ему даже не позволили зачитать доклад, а затем и вовсе выставили из зала. Так что большинство министров вообще ничего не поняли.

В ответ Генадиев заявил, что раз так, то его фракция по вопросу о войне уходит в оппозицию, но вице-лидер «стамболовцев» Добри Петков, идейный «русофоб» и убежденный «германофил», обвинив шефа в «измене делу святого Стефана, получении взятки от французов и работе на Россию», расколол партию. А спустя несколько дней стало известно об аресте виновников взрыва в казино, и — надо же такому случиться! — вожак террористов оказался человеком из ближнего круга Генадиева, который тут же и был арестован как «шеф сети террористов».

На суде, правда, обвинение рассыпалось вдребезги, слепить его было попросту невозможно, но всех остальных осудили в закрытом режиме, скупо сообщив, что все признались в работе на «одну из воюющих держав». Двоих повесили, троих «закрыли» надолго, а оправданному политику тотчас предъявили новое обвинение — по «делу де Клозье». Однако и тут не срослось, после чего — был бы человек, а статья найдется! — из рукава вытащили какое-то старое, очень сомнительное дело о коррупции и предложили терпиле сделку.

Генадиев, правда, предпочел пойти в тюрьму, но «стамболовисты» с этого времени поддерживали все прихоти Радославова, твердо стоя на том, что «с гнусной Британией и подлой Россией покончено навсегда, будущее Болгарии — лишь в союзе с великой Германией». А когда полгода спустя выяснилось, что взрыв в казино был операцией спецслужб Порты, втемную разыгравших левацкую группу «Красные братья» (один из ее лидеров, Георгий Парталев — Исмаил-бей, был сотрудником турецкой разведки), информировать публику об этом не стали. Сидельцы так и остались сидеть, а организатора бадабума — Наума Тюфекчиева, хорошо памятного нам Пиротехника, — втихую пристрелили, и всё.

КРЫЛАТЫЕ КАЧЕЛИ

Ставки тем временем повышались. 2 апреля небольшая «группа штатских лиц» — 52 четы (около четырехсот стволов) ВМРО, 600 местных добровольцев и примерно 500 турецких аскеров в цивильном, по данным болгарской полиции «выдававшая себя за этнографическую экспедицию и выглядевшая совершенно безобидно, причем несколько были даже в очках», «случайно перейдя границу и испугавшись», устроила в сербском тылу форменное безобразие.

Взорвав стратегически важный железнодорожный мост, испуганные этнографы заняли город Валандово и еще два села, уничтожили в ходе боев 470 сербских солдат, взяв в плен еще 381, и объявили восторженно пляшущим обывателям, что с Сербией покончено, после чего с минимальными потерями ушли «неведомо куда», но все видели, что в сторону Болгарии. Догонять их сербы не стали: было и поздно, и бессмысленно, поскольку союзники строго-настрого запретили Белграду задирать соседей, что бы те ни делали, дабы не будить и так ворочающееся лихо.

В итоге дело кончилось протестами сербского, французского, британского и российского послов в Софии, на которые Радославов «с полной искренностью» ответил, что сам ничего не может понять, «склонен объяснить инцидент излишним потреблением экспедицией алкоголя и совершенно не представляет, откуда в Болгарии могут взяться турки». Послы как бы поверили, а премьер в привате устроил выволочку Коце Ципушеву, координатору ВМРО в регионе, указав, что «научную работу следует делать аккуратно, чтобы не ставить под сомнение нейтралитет Болгарии».

Как бы там ни было, главным результатом прогремевшего шоу стал категорический отказ Сербии, учинившей всем, кто восторженно плясал в Валандово, зверский террор, от дальнейших разговоров с союзниками о «партнерстве во имя мира» и уступке части бывшей «бесспорно болгарской зоны». И это весьма затруднило игры Антанты на предмет того, чтобы все-таки как-то подключить к Согласию нужную, но упрямую Софию, — чего в общем и добивались организаторы рейда.

А между тем Большая Игра продолжалась, и по всему выходило так, что Согласие пережимает. Сербы, пусть из последних сил, но держали фронт. Неудача австрийцев в Галиции была очевидна. На западе англичане и французы готовили наступление, по всем показателям обещавшее успех. Окончательно склонилась к союзу с Антантой долго выжидавшая Италия, да и в Греции, почти сделавшей выбор в пользу Берлина, на который молился король Константин, верх начали брать сторонники Антанты — «великогреки» во главе с премьером Венизелосом.

Вопрос о позиции Софии для Союза стал приоритетным, и 23 мая, в день объявления Италией войны Рейхам, послы Берлина и Вены дали Радославову то, что он давно требовал: декларацию о признании «бесспорно болгарской» и «спорной» зон Македонии «естественным владением Болгарского Царства». А 6 июня была подписана так называемая большая декларация, предусматривающая для болгар еще и «вознаграждение» за счет Греции и Румынии, если те примкнут к Антанте. И всё это — даже не за присоединение к Союзу, а всего лишь за «подтверждение неприсоединения» к Согласию. Ну и, по мелочи, Болгария получала еще 500 миллионов марок золотом в качестве «безвозвратного займа на первоочередные военные нужды».

Разумеется, усиливало нажим и Согласие, но, соответственно реалиям момента, с позиции силы. 29 мая три посла вручили Радославову пакет «окончательных пунктов», предлагавших покончить с изжившим себя нейтралитетом и «внести достойный вклад в дело общей победы», в обмен на (жестко и безусловно) всю европейскую Турцию, кроме Стамбула. Всё это дополнялось общими словами насчет «возможности обсуждения с правительствами Сербии, Греции и Румынии о возможности частичного исправления нынешних границ» (ну и, понятно, про деньги).

В общем, всё стало предельно конкретно: или синичка в руках, но сейчас, или журавль, но потом — и не факт, что будет. На требование всё же определить четкие границы того, чем могут поступиться сербы и греки, если София скажет «да» Антанте, ответа не последовало. Вернее, он последовал, но в форме «там поглядим», а это означало, что, скорее всего, сербы и греки не поступятся ничем. И вполне возможно, Болгария и Союз ударили бы по рукам — сам Радославов в мемуарах пишет, что, «обсудив с Фердинандом ситуацию, пришли к выводу, что маневрировать сложно, да и деньги из Берлина уже были переведены», но...

Но именно в этот момент случилось то, чего не ждал никто: военная и политическая удача резко развернулась в пользу Союза. На Восточном фронте войска двух Рейхов ударили по русским, быстро обнулив все достигнутые ими успехи и поставив империю в тяжелейшее положение. На Западном фронте, наоборот, тщательно подготовленное англо-французское наступление увязло в позиционных боях. Италия, вступив в войну, тотчас получила по зубам и запросила помощи, оказавшись обузой. Турки, вопреки ожиданиям, стояли в проливах твердо, срывая планы Дарданелльской операции. Даже в Афинах роялисты, ориентированные на «старший» Рейх, взяли верх над оппонентами.

И всё это подряд — на одну чашу весов, кроме