— Думаю, я наконец кое-что понял в жизни, —задумчиво ответил он. — И понял, что комфорт — не главное в жизни. Дажесчастье — не главное. Ценность человека измеряется тем, что он сделал длядругих.

— Но ты ведь всегда помогал людям!

— В Нью-Йорке врачей много. Но есть на земле места, гденет ни одного. — В эту минуту он подумал об Анне.

— Но как же… как же мы?

— «Нас» больше нет, Мерри. Есть ты, и есть я, дваразных человека. Поэтому я и ухожу.

— Не уходи! — воскликнула Мередит, протянув к немуруки, и слезы покатились у нее по щекам.

Ею овладел ужас: последняя опора уходила из-под ног. Она ужепотеряла любовника, лучшего друга, любимую работу — теперь теряла мужа. Стивуйдет, и она останется совсем одна. А что может быть страшнее одиночества?

— Мерри, я не могу остаться. Так будет лучше для насобоих.

— Хочешь, я брошу работу и поеду с тобой? —спросила она.

Стив покачал головой:

— Нет, не надо. У тебя своя жизнь, у меня — своя. Я не хочус тобой ссориться, Мередит. Надеюсь, мы останемся друзьями. Если тебепонадобится помощь — позвони, и я сделаю все, что смогу. Пятнадцать лет —большой срок, его не выбросишь из жизни. Но так жить я больше не могу. Всекончено.

Он пристально вгляделся в ее испуганное, побледневшее лицо.Стиву было жаль жену, но угрызений совести он не испытывал. Он знал: пройдетвремя — и Мередит поймет, что иного выхода не было. Пожалуй, будет дажеблагодарна ему за принятое решение.

— Прости, малыш, — мягко произнес он. — Ипрощай.

— Не покидай меня! — в ужасе прошептала Мередит.

— Не говори так.

Он встал из-за стола, подошел к ней и крепко обнял. Но вобъятии его не чувствовалось и следа прежней страсти, и Мередит поняла: что быона ни говорила и ни делала, его решение останется неизменным.

— Когда ты уезжаешь? — снова спросила она.

— Завтра утром.

— А как же наши вклады? И выручка от продажиквартиры? — растерянно спрашивала она. — Не можешь же ты простоисчезнуть! Нам надо все обсудить. Ты говорил с адвокатом?

— Нет, не говорил. Ты сама позвонишь адвокату, когдазахочешь. А о вкладах и выручке от квартиры я и думать не хочу. Все эти деньгизаработала ты, так что они твои. У меня на них нет никакого права. Я ничего оттебя не хочу, Мерри. Раньше хотел твоей любви, но это ушло.

— Я тебе не верю! — в ужасе воскликнулаМередит. — Это неправда!

Правда, милая. Нам с тобой надо было разойтись гораздораньше — когда ты начала изобретать отговорки, чтобы не ездить в Нью-Йорк. Но япредпочитал закрывать глаза на происходящее, и ты, видимо, тоже.

Стив не стал спрашивать, был ли у Мередит кто-то другой,хотя в последнее время его мучили серьезные подозрения. Как бы там ни было,сейчас у нее никого нет — это очевидно. Она так же одинока и несчастна, как он.Он не станет задавать ей вопросы — это все равно ничего не изменит, и незачемпричинять ей боль. В конце концов, с каким-то грустным облегчением подумалСтив, это уже не мое дело. Точно так же, как и Мередит не касается его роман сАнной.

На миг он представил себе, что будет, если он вернется кАнне. Но тут же Стив отогнал эту мысль. Анна, как и Мередит, — это егопрошлое. Он сам порвал с ней, порвал решительно и жестоко, а она ясно далапонять, что не хочет больше его видеть. Нет, не стоит цепляться за обломкипрошлого. Настала пора начать новую жизнь.

В ту ночь они в последний раз лежали в постели обнявшись.Мередит всхлипывала, а Стив утешал ее, как ребенка.

Наутро она позвонила на работу, сказав, что заболела иприйти не сможет. Она с потерянным видом следила, как Стив собирает вещи. Лишькогда Стив с чемоданом в руках двинулся к дверям, Мередит, словно опомнившись,вскочила, бросилась ему на грудь и безутешно разрыдалась. Стив долго обнималее, гладил по голове, целовал в лоб и в мокрые от слез глаза, но наконецсказал, что ему пора идти. Внизу ждало такси, и он уже еле успевал на свойрейс.

— Стив, я тебя люблю! — восклицала она, задыхаясьот рыданий. — Прости меня!

— И ты меня прости, родная.

Он поцеловал ее в последний раз, подхватил вещи и сбежалвниз по лестнице. Мередит бросилась к окну. Стив помахал ей рукой, сел в машинуи исчез за поворотом.

Мередит долго стояла у окна: потрясение и ужас постепенносменялись тоской, липкой и холодной, которая поглотила ее целиком. Пятнадцатьлет жизни пошли прахом. У нее никого больше нет — ни Стива, ни Кэла… никого. Нена кого опереться, кроме самой себя. Стив ушел от нее, чтобы начать новуюжизнь. Для нее же — так думала Мередит — жизнь кончена.

Просидев дома два дня, Мередит вернулась к обычной жизни.Коллеги на работе заметили, что она как-то притихла; местные сплетницы гадали,что у нее стряслось, но никто не знал, что, собственно, произошло.

Кэл был с ней по-прежнему сух — от былой дружбы не осталосьи следа. Мередит решила ничего ему не говорить. Их любовь осталась в прошлом, атеперь Кэл стал ей чужим. Ее личная жизнь его не касается. Еще, пожалуй, решит,что она ему навязывается!

Потрясение от ухода Стива постепенно улеглось, и Мередитначала понимать, что он прав. Уже семь месяцев как умерла их любовь, насталапора похоронить мертвеца.

Постепенно Мередит приходила в себя, находя утешение вработе. Стив позвонил один раз из Нью-Йорка — узнать, все ли у нее в порядке,рассказал, что остановился у друзей, и оставил номер. Но даже в самые горькиеночные часы Мередит не снимала трубку, чтобы позвонить ему. Она не станетцепляться за Стива, словно беспомощная девочка. У него теперь — своя жизнь, унее — своя. Со своими переживаниями она сама справится.

Жизнь ее изменилась: предстояло привыкнуть к таким вещам, окоторых она раньше и понятия не имела. К одиночеству. К положению разведеннойженщины. Она позвонила адвокату и начала бракоразводный процесс. Адвокатсказал, что не предвидит никаких сложностей — ведь Стив не выдвинулимущественных требований. Он предпочел уйти так же, как и пришел, — спустыми руками.

Она подумывала о том, чтобы уволиться из «Доу-Тех» ивернуться в Нью-Йорк, но решила подождать еще месяц, посмотреть, неутихомирится ли Кэллен. Он, как и прежде, рвал и метал, но теперь Мередит емуне спускала и, когда Кэл бывал к ней явно несправедлив, не стеснялась ему наэто указывать. К ней понемногу возвращался бойцовский дух — качество, котороеКэл больше всего ценил в людях. Он это чувствовал и старался сдерживаться:похоже было на то, что, хотя друзьями им больше не быть, они сумеютвосстановить былое уважение друг к другу.

Через три недели после отъезда Стива Кэл попросил Мередитпомочь развлечь приезжих — потенциальных покупателей из Лондона. Мередитсогласилась. Оказалось, что он уже зарезервировал столик в ресторане «Флер деЛис» в Сан-Франциско. Кэл предложил заехать за ней. Мередит спокойно ответила,что сама доберется до ресторана, но он настаивал, и она согласилась.