«Он шел ко мне, — думала она, накладывая повязку ипытаясь унять дрожь в руках. На глазах у нее блестели слезы. — На негонапали у порога моего дома. Его убили, когда… нет, только не это! Не смейраскисать, Анна Гонсалес! Он выживет!»

Подъехавшим санитарам Анна объяснила, что рана опасна ипострадавшего надо немедленно везти в больницу. Сама она попросила соседкуприсмотреть за Фелисией.

— Вы едете с нами? — удивленно спросил санитар.

— Я хирург-травматолог, — ответила Анна. —Едем… — И она назвала номер и адрес больницы, в которой работала когда-товместе со Стивом, а теперь одна.

Их больница находилась ближе всех к месту происшествия, имашина помчалась туда.

Стиву поставили внутривенное питание. Лицо его скрылось подкислородной маской. Из раны сочилась кровь, и Анна наложила давящую повязку.

«Зачем он пришел? — спрашивала она себя. — Тримесяца от него не было ни слуху ни духу, я уже смирилась с тем, что никогда егоне увижу, и вдруг… Зачем? И почему так? Боже, за что мне это?»

По счастью, Лукас еще не сменился с дежурства. Анна короткообъяснила ему, что произошло со Стивом — точнее, то, что она об этом знала, итот бросился готовить операционную. Анна осталась внизу, со Стивом.

Команда медсестер приняла его из рук санитаров, уложила накаталку и вкатила в больничный холл.

— Кто-нибудь знает имя больного? — громко спросилаодна из медсестер.

— Это Стив Уитмен, — ответила Анна. Лицо ее былобелым, словно больничная стена.

— Господи, что он здесь делает? — воскликнуладругая медсестра — та, что ножницами срезала с него одежду. — Я думала, онсейчас в Калифорнии!

— А он, как видите, оказался здесь, — резкоответила Анна, торопливо натягивая хирургическую униформу. — И в груди унего дыра размером со штат Техас.

Взявшись за ручки каталки, медсестры бегом повезли ее втравматологическое отделение. Анна бежала рядом. Ей казалось, что каталка елеползет — а ведь Стиву дорога каждая секунда!

— Господи, неужели нельзя побыстрее?!

— Мы и так… — задыхаясь, проговорила одна из медсестер.

Наконец они оказались у дверей операционной. Харви,полностью готовый, в маске и перчатках, ждал у стола.

— Харви, не теряйте ни секунды! — шепнула ему Аннаи бросилась в умывальную мыть руки. Она уже решила, что будет ассистировать емупри операции.

Когда она вернулась, Стив — мертвенно-бледный, с плотнозакрытыми глазами — уже лежал на операционном столе. Сквозь давящую повязкусочилась кровь. Дышать самостоятельно он уже не мог, и медсестра подключила егок дыхательному аппарату. Жизнь уходила из него с каждой секундой; едва ли онпонимал, что его лучший друг и любимая женщина пришли сюда, чтобы во что бы тони стало спасти ему жизнь.

— Что, черт возьми, с ним случилось? — спросилХарви, склонившись над раной.

— Пришел повидаться со мной, — сквозь стиснутыезубы ответила Анна, — и какой-то ублюдок в него выстрелил.

— О, да вы опасная женщина… Черт, где же эта пуля…Сестра, начинайте переливание крови!

— А он подлец! — воскликнула Анна, и слезыпокатились у нее по щекам. Что за беда — под маской их все равно не видно.

Лукас никак не мог извлечь пулю, и в конце концов Аннавзмолилась, чтобы он пустил ее на свое место.

— Вы же знаете, у меня это хорошо получается!

— Да, о вас в отделении легенды ходят. Что ж, доктор,приступайте.

Решительным шагом Анна подошла к столу. Пулю она обнаружилачерез несколько минут, но, чтобы извлечь ее, им с Лукасом понадобилось двадцатьминут, час — чтобы остановить кровотечение, и еще почти два часа, чтобыналожить швы.

— Ну все, жить будет, — устало вздохнул Харви,когда Стива увезли в реанимационное отделение. — А вы, доктор Гонсалес,идите отдохните. Вид у вас — хуже некуда.

— Спасибо за комплимент, доктор Лукас.

Анна и сама знала, что лицо у нее белее мела, по лбу льетсяпот, а глаза покраснели и распухли от слез. Теперь, когда все осталось позади,у нее тряслись руки и подгибались ноги — запоздалое следствие шока.

Анна пошла в палату к Стиву и села возле его койки.

Около двух часов он спал, приходя в себя от наркоза, нонаконец заворочался, приоткрыл глаза… и слабо улыбнулся, увидев ее.

Рыдания подступили ей к горлу. Он ее видит! Он ее узнал!Только теперь она по-настоящему поверила, что Стив выживет.

— Анна! Я шел к тебе! — прошептал он еле слышно.

— И напрасно, как видишь, — улыбнулась она,сдерживая подступающие слезы.

«Я уж думала, что никогда больше тебя не увижу, —говорила она мысленно. — Господи, ты ведь мог умереть у меня на руках!»

— Что случилось? — спросил он тем же слабымшепотом.

— В тебя стреляли.

— Приятные у тебя соседи, — заметил Стив, и Анна улыбнуласьсквозь слезы.

— Зачем ты приходил? — Не нужно было спрашивать:она уже знала ответ.

— Попрощаться с тобой.

— Ты уже попрощался три месяца назад, — мягкоответила Анна.

Глаза Стива закрылись, он, казалось, задремал, но несколькоминут спустя заговорил снова:

— Хотел увидеть Фелисию… Я по ней скучал…

— Она тоже скучает. — И, отбросив всякуюосторожность, Анна добавила: — И мне очень не хватало тебя… хотя ты и подлец.

— Хочешь новость? — улыбнулся Стив. — Яразвожусь и уезжаю в Кентукки.

— Похоже, он бредит, — нахмурившись, шепнула Аннамедсестре.

— Я все слышу… но это не бред… правда… развожусь иуезжаю… — прерывающимся голосом настаивал Стив.

— Не разговаривай, милый. Еще успеешь все объяснить. Атеперь, может быть, поспишь?

— В груди… болит…

— И не смей жаловаться! Ты же не знаешь, кто тебязаштопал! — усмехнулась Анна, глядя на него сверху вниз.

— Ты?..

— Я. Извлекла из тебя пулю. А теперь закрывай глаза испи, пока я тебя не отшлепала.

— Анна, я люблю тебя, — едва слышно прошепталСтив. Но Анна его услышала. Она склонилась к нему, чтобы медсестры не услышалиих разговора.

— Я тоже тебя люблю.

— Выходи за меня замуж, — проговорил он, тяжелодыша.

— Ни за что, — ответила Анна. — У меняаллергия на замужество.

— Так будет лучше для всех… для тебя… для меня… дляФелисии… у нас с тобой будут еще дети…

— Куда же мне больше-то? Одного тебя хватит! От тебябеспокойства больше, чем от десятерых младенцев разом!