Женщина больше не сопротивляется. Теперь она боится моего гнева.

Сегодня мои мужчины поехали осматривать реконструированный завод, запускающий производство местных слабостей. А там, где сладкое, там и Мустафа. Сын по запаху может найти шоколадную фабрику, находящуюся от него в нескольких километрах.

Восстановлением завода занялся Ахмед после смерти своего отца.

Размеренная, местами скучная, но пропитанная насквозь любовью и нежностью, моя жизнь приносила мне тихое счастье. Сейчас я могла смело сказать, что у меня есть все, и мне ничего не нужно.

Родители, долго сомневаясь, решили остаться и расположились в небольшом домике на берегу моря на территории замка. На их решение повлиял Мустафа, убедив, что у него должны быть и бабушка и дедушка. Сын очень привязался к родителям.

Мама категорически отказалась, чтобы в ее доме убирала и готовила прислуга, аргументируя это тем, что хозяйка должна делать все сама. Когда их с папой не было дома; наряд, подосланный Ахмедом, мыл окна и проводил генеральную уборку. Дом у моря очень быстро загрязнялся песком и требовавшая титанических усилий.

Поэтому когда Мама хвасталась, что она убирает раз в неделю и у нее все чисто - ни пылинки, мы слабо улыбались, вспоминая, что кто-то незаметно все же убирает у нее каждый день.

Ахмед с каждым днем становился дома все мягче и мягче. Порой мне казалось, что наблюдая за ростом моего живота, он склонялся к мысли, что теперь я точно от него не убегу, никуда не денусь, и можно расслабиться.

Телефон приятно затрещал, оповещая, что любимый муж звонит. Скорее всего ему кто-то уже успел нажаловаться на меня.

- Почему ты опять на солнце? – требовательный и недовольный голос заставил меня невольно вытянуться. Я представляла его грозное лицо с заострившимися скулами, и как он в меня всматривается. – Хочешь свалиться от солнечного удара? Ты думала, как это может повлиять на нашу девочку?

Закатываю глаза. Я решила не узнавать пол ребенка, оставить это сюрпризом, но Аль-Мактум упрямо твердил, что у нас будет девочка. Он не принимал даже возможности, что это может быть мальчик.

- Со мной все просто отлично! – говорю ему, тяжело вздыхая. Ахмед порой душил меня своей заботой. – Меня раздражает с какой скоростью тебе жалуются на меня! Чувствую себя как под лупой. Все-таки я не домашнее животное.

- Ничего не знаю! Дуй в тень! Или вечером я оставлю тебя без сладкого! - отрезает мужчина и кладёт трубку. Высовываю язык, как будто он меня может видеть. Но потом сразу же расплываюсь в улыбке. Его забота мне льстит и радует.

Беременность пробудила во мне гормонны и мне постоянно дико хотелось секса. Животного и беспрерывного. Поэтому оказаться без сладкого не хотелось совсем.

+++

Гортанный крик напоминал рев раненого зверя.

Аль-Мактум напоминал бешеного медведя, которого подстрелили. Глаза налились кровью, зубы скрежетали. Страшно смотреть.

- Где он? – его шипение заставляло цветы завять, людей обделаться прямо в штаны. Ахмед прижимал телефон плечом к уху, стараясь выглядеть спокойным, но было видно, как его колотит. – Он должен был приехать пятнадцать минут назад!

Я старалась дышать как меня учили. Делать глубокие вдохи и выдохи, которые лишь ненадолго облегчали мои страдания. Живот скручивало жгучими спазмами. Мой пузожитель рвался наружу, не желая ждать врача.

За окном был самый настоящий апокалипсис: на столицу пришла песчаная буря, накрывая весь город, обесточивая его. Ахмед отказался рисковать мной и ребёнком, везя нас в больницу, он вызвал врач во дворец, заставив всех подготовиться к родам.

Мне не было страшно, потому что Мустафа в свое время тоже появился в пустыне при свете слабых ламп. Я просто дышала и ждала, когда чертов врач появится в этих дверях и поможет мне разродиться.

Но вот Мама была на грани истерики, она не могла представить как ее дочь будет рожать дома. Она ходила из стороны в стороны, скрестив руки и жадно глотая ртом воздух. Ее немного шатало и она была бледнее покойника.

Недалеко от меня сидела Лиза, облизывающая и кусающая постоянно губы. Подруга тоже нервничала, но старалась не подавать виду.

- Твою же мать! – тихо ругается Ахмед, и отбрасывает телефон в сторону. По его напряженной позе догадываюсь, что дела плохи. С врачом что-то случилось нехорошее по пути к нам. – Дороги сильно замело, они пытаются прорваться, но пока нет понимания через сколько они будут у нас.

Аль-Мактум делает паузу, оборачивается и смотрит на меня своими бездонными зелёными глазами. В них кроется дикая смесь, состоящая из страха и решимости.

Спазмы становились все болезненнее и по моему посиневшему лицу можно было догадаться, что я не испытываю сильного удовольствия от происходящего.

- Придётся самим. – заключает мужчина и сглатывает. У меня резко пересыхает во рту от его слов. – Выйдите все…

Рядом со мной уже стоят тазы с водой и свежие полотенца.

- Вы не можете вот так… - начинает говорить Мама, пытаясь отговорить Аль-Мактума. Но я чувствую, как тяжесть на животе спускается все ниже, давит. Дело нескольких минут.

Она перестаёт говорить, когда замечает выражение лица Ахмеда. Он не оставляет никому выбора.

- Врач будет с минуты на минуту, все будет отлично. – уголки губ слабо приподнимаются. Я лишь киваю и тоже изображаю подобие улыбки.

Все замирают, как будто время остановилось, бояться двинуться со своих мест.

Вдалеке раздаётся шум, мы все вытягиваем шеи, буравя глазами массивные двери, которые магически распахиваются, и в спальню вбегает врач с массивным чемоданом.

- Простите меня, Великий Эмир. Природа разбушевалась сегодня не на шутку. Старались прорваться как могли. – у мужчины был ровный голос, он был спокоен в отличие от нас всех. Выглядел уверенным. – Покиньте, пожалуйста, все комнату.

Доктор быстро скрылся в ванной, надел халат и вернулся ко мне.

Ну что, дорогая моя, готова? – мужчина улыбался так широко, что можно было подумать, что сейчас на свет появится его ребенок. Он быстро натянул перчатки и обработал их антисептиком. – Начнём?

Ахмед.

Меня лихорадило от того, что не могу ничего сделать. Мне оставалось только сидеть и ждать.

Невыносимое чувство беспомощности. Было бы легче самому принять роды, проконтролировать весь процесс и быть уверенным, что все хорошо. С моим врожденным чувством тотального контроля трудно было не участвовать в родах. Хотелось ворваться в спальню и все взять в свои руки. Чесались ладони.

Массивные деревянные дверь и толстые стены не выпускали звуки, и мне казалось, что там за дверью Малая борется за две жизни, истязая свое тело, пока я тут хожу из стороны в сторону, ничего не делая.

- Хочу Вас поздравить! – звонкий голос врача вывел меня из коматозного состояния. – У Вас девочка!