- Как они? – То, что у меня будет дочка, я и сам знал.

- Можете сами посмотреть! – сказал он, благосклонно усмехаясь. За такую фривольность я бы прибил его, но сейчас меня больше заботило состояние моих девочек. Если с ними все будет хорошо, я прощу ему такую вольность.

В спальне и вправду на широкой кровати лежит Малая, широко улыбающаяся и прижимающая к себе крохотное тельце. Маленькие ручки с миллиметровыми пальчиками тянулись вверх, желая поскорее изучить этот мир.

- Как ты? – от волнения у меня сорвался голос.

Я не видел, как на свет появился Мустафа. Не мог взглянуть на него, почувствовать молочный запах, не мог увидеть его первые шаги и услышать слова. Теперь я хотел это все исправить.

- Отлично. Я бы еще раз родила! – восклицает она и смеётся. – Посмотри на нее!

Подхожу к ним и смотрю на девочку. Забываю даже дышать, глядя в ее невероятные глаза: голубой и зелёный.

- Моя принцесса. – аккуратно провожу ладонью по ее личику.

Выпиваю залпом красное вино в моем бокале, желая успокоить расшатанные нервы.

С одной стороны от меня сидит разгневанный Мустафа, на лице которого проявились багровые пятна от злости. С другой стороны, Жасмин, вытянувшая пухлые губы уточкой и разгневанно мотыляющая ногой.

В конце длинного и изнуряющего дня мне не хватало только этого.

- Мама, она нарядилась в откровенное платье и танцевала в саду! – Мустафа взревел, напоминая мне один в один своего отца. Выглядел он взволнованным. – Крутила жопой перед всеми моими друзьями! Со стороны она напоминала стриптизершу на шесте!

- Ма-ма! – протяжно вздыхает дочь, собирая в себя весь воздух из комнаты. – Объясни ему, пожалуйста, что меня не интересуют его друзья, сборище тупиц. Я вышла позаниматься на свежий воздух, откуда я могла знать, что они там будут?

- Это ты безголовая тупица! – шипит сын, тыкая в сестру пальцем. – Не думаешь о себе, нельзя так крутиться перед мужчинами, хорошо это никогда не заканчивается. И не говори мне, что ты оказалась там случайно! Уверен, что специально поджидала, чтобы покрутиться перед Арсеном!

Приподнимаю бровь и облизываю губы, вспоминая обстоятельства встречи с их отцом. В этом сын прав, такие танцы ничем хорошим не заканчиваются.

- Так. – обрываю я их, поднимаю руку, останавливая их перепалку. – Хватит. Мустафа не смей разбрасываться такими словами в отношении сестры. Извинись перед ней!

Сын недобро зыркает зелёными глазами и еле слышно говорит:

- Ну прости!

- И ты, Жасмин, будь аккуратнее. У тебя есть место, где можно танцевать. Целая студия. Мустафа прав, в нашем Эмирате не все воспитывались как Вы с братом, поэтому для кого-то твои танцы могут показаться слишком раскрепощенными и вызывающими. – стараюсь говорить с ней мягко. – То, что ты дочь Эмира не защищает тебя от дурных слов. Наоборот, на тебе сконцентрировано пристальное внимание. Поэтому не перебарщивай, не нужно поднимать либидо не окрепших парней.

Жасмин фыркает и откидывается на стуле, скрещивая руки. По ее лицу видно, как девочка недовольна. Иногда она бывает капризной. Ахмед в детстве избаловал дочь, разрешая ей все.

- Что за военные действия? – в кабинет заходит усмехающийся Ахмед, рассматривая с интересом наши фигуры.

Жасмин с Мустафой очень любили друг друга, но они оба были настолько упрямыми и своенравными, что из-за своего характера постоянно цапались. При виде отца дети замолчали и дружно стали смотреть в пол. С самого детства они боялись его больше, чем меня.

- Ничего. – говорю примирительно, подмигивая Ахмеду, который опасно щурится, обходя их и подходя ко мне. Чем старше Мустафа становился, тем сильнее он становится похож на Ахмеда. Ему генетически перешёл его характер. – Маленькие Эмирчики не поделили друзей.

Пытаюсь сдержать улыбку. На самом деле я знаю, почему Жасмин там танцевала в платье. Мустафа не ошибается. Дочери очень нравился лучший друг Мустафы, который задерживался в нашем доме явно не только из-за своего друга. Это было видно всем.

- Ну если все разрешилось, тогда топайте по своим комнатам. И чтобы без моего разрешения никто не выходил. – грозно говорит Ахмед, кладя руку мне на плечо, немного сжимая его. Давление в целях воспитания еще никому не мешало.

- Мне кажется, ты забыл, что мы выросли! – бурчит сын, поднимаясь из массивного кресла. Он так вытянулся за последние несколько месяцев. Совсем взрослый.

Когда они уходят, мы еще пару минут смотрим на двери, после чего Аль-Мактум быстро подбегает к ним, захлопывает и быстро подлетает обратно ко мне, подхватывает на руки и целует в засос. У меня срывает крышу от его горячих губ. Его поцелуй был медово сладким и головокружительным.

- Я соскучился. – тихо говорит он, хмыкая. – Что опять натворили наши голубки?

- Кажется мне, что скоро придут к тебе свататься. – смеюсь, откидывая волосы и удобно располагаясь на столе. Чувствую, как Ахмед напрягается всем телом, крепко хватаясь за деревянный стол.

- Она еще слишком мала для всего этого. – серьезно говорит он, немного отстраняясь. – Сейчас окончит школу, и отправим ее в университет, в какой захочет. В Лондон, Париж, Нью-Йорк. Любой ее каприз. Пусть получит высшее образование, займётся наукой. За наукой не будет времени на все эти шашни бессмысленные.

Не сдерживаюсь и ударяю его слабо ногой в грудь, неконтролируемо хохоча.

- Ты серьезно? – спрашиваю Ахмеда, у него пунктик. Просто никого не хочет видеть рядом с дочерью. – Лучше отдать в монахини. Там обет безбрачия.

- При чем тут безбрачие? Она должна стать взрослой, получить образование, обзавестись своим мнением, и тогда пусть выберет достойно кандидата, а то встретит какого-нибудь…

- Ахмеда Аль-Мактума, который сделает из нее наложницу. – поддеваю его. С удовольствием наблюдаю как он кривится. – Оставь её, она достаточна умная, чтобы не наделать глупостей.

Мужчина лишь закатывает глаза, не соглашаясь со мной. После чего раздвигает мои ноги и располагается между ними, проводя горячей ладонью по оголенным бёдрам.

- Если она захочет, соберу ей гарем. Пусть играется. Но испортить ей будущее не дам. Пусть сначала отучится. – с этими словами он отодвигает в сторону мои трусики. – А кому-то когда-то на пути попался целый арабский алмаз. Может быть не огранённый и шероховатый, но все же…

- Ну да. Ну да. На его огранку ушло не меньше пяти лет, прежде чем отталкивающий камень превратился в блистательный бриллиант! Ох! – не сдерживаюсь, когда он входит в меня, заполняя собой.

- Вот поэтому… - Ахмед не заканчивает свою мысль, потому что погружается в омут похоти с головой. Его глаза искрятся от вожделения.

По моему телу пробегает нега. Делаю глубокий вдох, чтобы не захлебнуться от нарастающего удовольствия. Кожа покрывается мурашками.