Она не хочет продолжать разговор, что, я полагаю, справедливо. — Конечно, хорошо, мама.

— Спокойной ночи, Софи.

— Спокойной ночи, мама.

Она кладет трубку, а я опускаюсь на свой стол, прижимаюсь щекой к стопке тетрадей по математике и смотрю на ослепительно белый шар лампочки.

Я сделала это. Я не могу поверить, что я это сделала. Я еду в Гарвард. Наконец-то я вижу свет в конце тоннеля.

Стук в дверь застает меня врасплох.

По ту сторону двери стоит девочка из 12-го класса в футболке гребной команды и с огромной шоколадкой в руках. Она поднимает бровь.

— Софи здесь?

Я нахмурилась. — Э-э, я Софи.

— Верно. Там снаружи мальчик, который хочет с тобой поговорить.

— Мальчикам не разрешается входить в здание для девочек, — сурово напоминаю я ей.

Она закатывает глаза. — Да, да. Я сказала ему, что передам сообщение. А ты иди и избавься от него. Разве ты не префект?

— Я пойду и разберусь с ним, — вздыхаю я.

Поскольку я одета в футболку, шорты и носки, я натягиваю мешковатый джемпер и выхожу из комнаты, наполовину взволнованная, наполовину нервная. В общей комнате несколько девочек из 12-го класса выглядывают из-за штор, прижавшись лицами к окну, и смотрят на мальчика снаружи, подтверждая то, что я уже знаю о том, кто их там ждет.

Я открываю дверь с самым официальным выражением лица. — Привет, Эван, тебе не разрешается здесь находиться, так что…

Я останавливаюсь на месте.

Учитывая все, что между нами произошло, можно подумать, что я уже отвыкла от его внешности, но, видимо, к этому невозможно привыкнуть.

Его слегка влажные волосы зачесаны назад со лба, оставляя лицо с его безупречной костной структурой полностью обнаженным для максимального эффекта. Он одет в черные шорты, белые кроссовки и серую толстовку, через одно плечо перекинута тренировочная сумка.

Позади него солнце почти закончило свое падение по небосводу, оставив его бледным оттенком фиалки, и последние солнечные лучи ловят золото волос Эвана, делая их еще более золотыми.

— Я бы не стал рисковать твоей безупречной репутацией, если бы ты хоть раз ответила на звонок, — говорит он, размахивая перед моим лицом своим телефоном.

Я поднимаю руки в знак согласия. — Ладно, извини, я разговаривала по телефону.

Мы смотрим друг на друга. Медленный ветерок шелестит листьями плюща, покрывающего часть здания. Эван смотрит на меня с нежностью, на его губах играет легкая улыбка. Наши последние минуты вместе, его слова, мои слова, удовольствие, которое мы разделили, висит между нами, как невидимая, мерцающая завеса.

Я прочищаю горло. — Ну, а что ты вообще хотел?

— Ты едешь домой на каникулы?

Я качаю головой. — Нет, сейчас сезон экзаменов. Мои родители будут работать всю неделю, так что я останусь здесь.

Он кивает и колеблется. Он зачесывает назад свои мокрые волосы, кусает губы. — Я хотел спросить, не хочешь ли ты поехать ко мне на каникулы?

Я сузила глаза, откровенно шокированная тем, что ему хватило смелости сделать такое дерзкое и безрассудное предложение, но он поднял руки и поспешил добавить: — Мы не будем только вдвоем, как… Я имею в виду, что здесь будет моя семья, а моя мама вообще-то училась в Гарварде, так что я подумал, что ты захочешь поболтать или…

Он прерывается и стоит, неловко взъерошив волосы. Я наблюдаю за ним с ледяным спокойствием, но на самом деле мой разум перебирает все причины, по которым я должна сказать "нет", и не находит их. У нас только что закончились пробные экзамены, у меня нет работы, на которую я могла бы пойти, я буду одна в Спиркресте на каникулах, что всегда очень угнетает, мои родители поддержали бы эту идею, так что я не могу рассчитывать на их отказ, а мысль о встрече с мамой Эвана выпускницей Гарварда пугает и возбуждает одновременно.

Не говоря уже о том, чтобы остаться с Эваном.

Особенно после всего, что произошло.

Особенно теперь, когда я больше не знаю, в каком положении мы находимся.

Ненавидеть его действительно было гораздо легче, чем все это.

— Мне придется спросить у родителей, — говорю я в конце концов.

Он кивает. — Да, конечно. Я сказал своим родителям, что приглашу тебя, и они очень хотят с тобой познакомиться. Они впечатлены тем, что ты префект, и спрашивают меня, как мне удалось уговорить тебя потусоваться со мной.

Он останавливается и закусывает губу в знак трепета. — Ну, я не рассказал им… обо всем, но… но, в общем. Так что они очень хотят с тобой познакомиться, и моя сестра тоже останется, думаю, вы сможете поладить.

Он останавливается и смотрит на меня. Его глаза широкие, слишком голубые и очень серьезные. Я вижу, что он пытается загладить свою вину, в своей возмутительно неуклюжей, тяжеловесной американской манере, и почему-то это заставляет меня улыбаться.

— Я с удовольствием приду, хорошо? В это время года это место наводит тоску. Мне просто нужно сообщить об этом родителям.

Его лицо расплывается в широкой ухмылке.

— Отлично. Дай мне знать. Я уезжаю завтра, напишу тебе все подробности. Скажи своим родителям, что я их крепко обниму, если они скажут "да". Ладно, я ухожу, пока полиция Спиркреста не пришла арестовывать меня за непристойное поведение. Надеюсь, увидимся завтра.

Он неожиданно наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня в щеку, а затем поворачивается и исчезает в мягких пурпурных и золотых сумерках.

Сложно

Эван

— Значит, тебе действительно нравится эта девушка, да?

Голос отца раздается у меня за спиной, и я отпрыгиваю от окна, чуть ли не получив удар хлыстом, когда поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него.

— Папа! О чем ты говоришь?

— Ты ждал у этого окна, как маленький ребенок, следящий за тем, чтобы Санта-Клаус принес ему подарки, — говорит отец, пожимая плечами. — Не говоря уже о том, что ты разными способами рассказывал нам, как идеальна эта девушка. Может быть, я и умный, но я могу быть глупым и все равно смогу понять, что тебе нравится эта девушка.

Я следую за отцом на кухню, пока он говорит, и по рассеянности запрыгиваю на место у кухонной стойки, наблюдая за тем, как он готовит свежий кофе.

— Это сложно, папа.

— Точно, — говорит он. — Почему?

— Тебе не понять.

Он поднимает бровь от кофеварки и смотрит на меня пронзительным взглядом, напоминая, что я похож на отца только в одном: у нас одинаковые голубые глаза.

— Я, взрослый человек, который уже двадцать пять лет женат