наедине, потешались над его кадыком! В молодости люди бывают такими злыми. Фикрет откинулся на спинку стула и провел руками по щекам. Утром, уходя из дома, он не побрился. Отчасти поэтому казалось, что лицо его присыпано пеплом.

– Бурак, я узнал такую историю… Невероятную. Просто невероятную.

Фикрет одним глотком допил ракы. Покачал головой. Тот из официантов, что был помоложе, тут же подошел и снова наполнил его стакан.

– И знаешь что? Все случилось благодаря тебе. Вчера… Помнишь, вчера за завтраком ты разговаривал с бабушкой…

Я кивнул.

– Хотя нет, подожди. Мне нужно начать с самого начала. Как тебе известно, я уже давно интересуюсь судьбой нашего с Нур прадеда. У меня есть такое чувство… Словно какая-то тяжесть лежит на плечах. Я предпринял некоторые исследования. Вместе с Фрейей. Что-то вроде психоанализа, но работают не только с твоим собственным подсознанием, но и с подсознанием предыдущих поколений, с генетической информацией и наследственной памятью. Нур считает это все шарлатанством. Не знаю, что ты думаешь по этому поводу. Я уверен в благотворном эффекте таких методик. Ты ведь знаешь, что когда Фрейд открыл психоанализ, некоторые и его считали шарлатаном. Через сто лет трансперсональная психология станет признанной отраслью науки и к ее методам будут часто прибегать для улучшения душевного здоровья человека. Я в этом уверен.

Официант принес солерос. Фикрет обильно окропил его лимонным соком, полил оливковым маслом. Я съел кусок дыни, потом положил себе тушеной фасоли и аджики. Скоро у меня будет жечь желудок. Не сомневаюсь. Такая тяжелая для усвоения еда, а сверху еще и ракы. Пищеварительная катастрофа. Я постарался сосредоточиться на рассказе Фикрета. Об этом направлении психологии я ничего не слышал. Однако почему-то испытал облегчение, когда услышал, что это не какая-то нью-эйджевая штучка вроде квантовой терапии, а солидная научная школа. И все же мне хотелось, чтобы он поскорее перешел к сути дела. Я подцепил вилкой кусочек солероса, отправил в рот. Очень вкусно. Пахнущая водорослями, пропитанная морской солью зелень. Фикрет понял, что мне не терпится услышать его историю.

– Не буду затягивать. Я множество раз пытался расспрашивать бабушку о ее отце. Безрезультатно. Не отвечает. Полный тупик. Но вот вчера… Вчера за завтраком, не знаю, заметил ты или нет, бабушка впервые проговорилась об одной очень важной подробности, связанной с ее прошлым.

– О том, что ее отец покончил с собой?

Ничего такого я из уст Ширин-ханым не слышал, но в полдень в библиотеке, когда Селин из кожи вон лезла, чтобы разговорить прабабушку, мне несложно было понять, что великая тайна, о которой шла речь, это именно самоубийство.

Фикрет замер, не донеся до рта вилку с солеросом.

– Откуда ты это знаешь? Вчера утром бабушка ни о чем таком не говорила. Я в этом уверен. А ты… Тебе откуда это стало известно?

Фикрет повысил голос, но не потому, что разозлился. Он был удивлен и разочарован. Очевидно, из своего путешествия – не знаю уж, куда он ездил, – Фикрет привез именно эту грандиозную историю. А ведь если бы он остался с нами, то мог бы услышать ее из уст Ширин-ханым. Если бы ему повезло. А если бы не сказала она, наверняка Селин не замедлила бы поделиться сенсацией. Селин! Нужно позвонить ей и сказать, что ее отец нашелся. Конечно, лучше было бы, если бы позвонил он сам, но Фикрет, кажется, вовсе не собирался это делать. Потом мне пришло в голову: если мы сейчас свяжемся с Селин, она не усидит на месте, тут же примчится к нам. Она ждала весь день, пусть подождет еще немного. Да и, похоже, история Фикрета не затянется надолго. А потом мы встанем и пойдем домой.

– Ширин-ханым сегодня рассказала об этом Селин. Мы не очень-то поверили, но если ты раздобыл те же сведения… Серьезно, где ты был сегодня весь день, Фикрет? Мы беспокоились. Особенно Селин. С утра тебя ищет и пытается дозвониться.

Фикрет грустно покивал головой.

– Знаю. Она прислала мне кучу эсэмэсок, эмоциональная моя девочка.

– Так куда же ты ездил? Откуда узнал про самоубийство?

– Подожди, я как раз перехожу к этому.

Нам налили еще ракы. Принесли жареных кальмаров и хрустящие рулетики с брынзой. По небу плыли красные облака, обещая красивый закат. Я вдруг пожалел, что мы сидим не на открытом воздухе. Можно было бы найти уголок, откуда видно Хейбели. Наверное, во второй половине жизни начинаешь жалеть о каждом упущенном закате.

– Как я уже говорил, вчера за завтраком я кое-что услышал… И пошел по этому следу.

Фикрет улыбнулся, и его серьезное, печальное лицо осветилось. Стало заметнее его сходство с Нур. Мне стало грустно. Но по-другому, не так, как недавно. Теперь мне было жаль не себя, а Нур. Я взглянул на Фикрета. Его щеки порозовели. Он уже не выглядел таким усталым и задумчивым, как в тот момент, когда я увидел его на улице. Когда у человека есть история, которую можно рассказать, он сразу оживает. Истории – горючее жизни. Без них мы угасли бы.

– Бурак, когда достигаешь определенного возраста, самым главным, похоже, становится умение улавливать такие вот неожиданные знаки судьбы. Мы постигаем смысл жизни по маленьким случайностям и совпадениям. Ты задал бабушке вопрос. Я уже забыл какой. Она ответила. Потом вмешался Садык. Было, мол, не так, а этак. Они поспорили. Ты, наверное, отвлекся. Два старика, препирающихся о маловажных подробностях. Помнишь?

Я напряг память. Попытался вспомнить запись, которую слушал в кафе «Хороз Реис». Да, они о чем-то спорили. Я почти разобрался, в чем дело, когда принеслась Селин и отвлекла меня.

– Так вот, – продолжал Фикрет, и было видно, как он волнуется. – Они говорили о каком-то священнике. Бабушка рассказывала про осенний день, когда они увидели священника, а Садык пытался заставить ее замолчать.

Точно! Теперь и я вспомнил. Они говорили что-то о священнике и о церкви, но это были подробности, отвлекающие от основной линии рассказа. Поэтому Нур разозлилась на Фикрета.

– И вот, пока они препирались о священнике и иконе, мне почему-то, не знаю уж почему, вспомнилось твое интервью с Садыком.

– Интересно! И какую же связь ты тут обнаружил?

Фикрет понизил голос, наклонился ко мне и прошептал с таинственным видом:

– Было бы неправильно сказать, что это я ее обнаружил. В глубине моего сознания словно хранилась некая запись. И вдруг я до нее добрался. Я знал, что Садык-уста хранит вырезку с интервью у себя в комнате, в тумбочке.

– Да ладно!

Я не смог удержаться от улыбки. Интервью с Садыком