— Кстати, меня зовут Андрей Павлович. И, вновьповернувшись к Берингову, повторил:

— Андрей Павлович.

Вот так вот, совсем неофициально. И формы на нем не было —незамысловатый серый костюмчик. Квартира, в которой мы очутились, выгляделавопиюще безликой.

Впрочем, сидячих место оказалось достаточно. Берингов сразуже плюхнулся на диван и похлопал рукой по обивке, приглашая меня присоединитьсяк нему. Шаталов сел на стул слева от меня, его шеф — в кресло напротив нас сЕгором. На журнальном столике, вокруг которого мы расположились, стоял поднос счашками и кофейник с горячим кофе. Я поморщилась. Из удовольствия кофе для меняв последнее время превратился в некий ритуал, который следовало соблюдать всамых разных и зачастую неприятных местах.

— Угощайтесь, — предложил Андрей Павлович и,словно поддерживая свой имидж доброго дядюшки, стал наполнять чашки.

— Не стану угощаться, — рассерженно заявила я,отпихивая поднос. — Сначала объясните мне, какого черта вы со мнойвытворяли. Это ведь вы, я уже поняла!

Андрей Павлович и Шаталов быстро переглянулись.

— Это совсем не мы, — сказал наконец мой лжемуж,закидывая ногу на ногу. — Вернее, это не совсем мы.

— Так я и поверила!

— Кисочка, — ожил Берингов, поворачивая корпус иуспокаивающе похлопывая меня по руке, — не нужно расстраиваться.Постарайся остаться на высоте. Хотя я понимаю, что, когда исчезает муж, женщинеприходится несладко.

— Откуда ты знаешь, что у меня исчез муж? —удивилась я. — Ты что, тоже приложил к этому руку?

— Как это — откуда я знаю? — искренне изумилсяЕгор. — Не понимаю твоего вопроса.

— Он имеет в виду себя, — мрачно пояснилШаталов. — И свое исчезновение. Если говорить по правде, он — твой муж.

— Ну да. Муж, — кивнула я. — Только бывший.

— Да-да, вы там говорили что-то по поводуразвода, — встрепенулся Егор, устраивая свою руку на моем плече жестомсобственника. — Будто бы я развелся со своей кисочкой?

— Перестань меня прилюдно так называть, —прошипела я. — Это неприлично. Даже если бы не было развода…

— О каком разводе идет речь? — возмутился наконецЕгор, поняв, что с ним никто не шутит.

— А о каком исчезновении идет речь? — спросила я всвою очередь, осторожно выворачиваясь из-под его руки. — Разве ты исчез?

— А разве нет? — он уставился на меня. —По-моему, весь шум из-за этого.

Шаталов хотел уже было что-то вставить, но шеф остановил егодвижением руки. Я прекрасно поняла этот жест. Пусть, дескать, супругиразберутся сами.

— Кисочка, когда ты не обнаружила меня в отеле, я имеюв виду Картахену, неужели ты не забеспокоилась? — Брови Егора встретилисьна переносице, образовав тревожную складку.

Я тупо смотрела на него и молчала.

— Ну, так что? Неужели ты не начала поиски?

— Но ты ведь улетел тогда в Москву! — расстроиласья.

— Улетел, — кивнул головой Егор. — Но не посвоей воле. И когда ты вернулась домой, а меня все не было, разве ты незаволновалась?

В горле у меня внезапно пересохло, как всегда бывает в темоменты, когда я чего-нибудь боюсь. Я схватила ближайшую чашку с кофе и сделалаиз нее большой глоток.

— Егор, я должна тебе кое-что сказать, — выдала яв конце концов, выпрямив спину. — Что-то неприятное.

Берингов рассмеялся, сцепив пальцы рук на колене, потомпожал плечами:

— Со мной случилось за последнее время столько всегонеприятного, что я не вижу причины расстраиваться еще из-за какой-нибудьмелочи. Так что говори.

— Будем надеяться, что для тебя это действительномелочь. Дело в том, что я тебе, хм, изменила. В ту самую ночь в Картахене. Сиспанцем. Нет, с португальцем.

Впрочем, я точно не знаю.

Берингов так удивился, что даже разинул рот. Некоторое времяпосидел с разинутым ртом, потом захлопнул его и мрачно сказал:

— Понимаю… Ну, что ж. Жизнь — штука полосатая. Я готовпроглотить это. Одна случайная измена… Ты просто поддалась настроению, не такли? — Придумав это, он даже повеселел. — Испанцы особым образомдействуют на женщин. В них есть что-то первобытное, какая-то особая страсть…

— Это еще не все, — поспешно остудила я его едварасцветшую радость. — После твоего исчезновения я сделала кое-что еще.Кое-что, что тебе точно не понравится. Это гораздо хуже, чем испанец.

— Еще хуже?

— Ну, испанец — это так, просто порыв. После испанца я,понимаешь ли, вышла замуж. За другого.

— За другого? — Берингов принялся хлопать покарманам в поисках сигарет. Андрей Павлович заботливо поднес ему огонек. —Я ничего не понимаю, кисочка.

Так ты что, действительно развелась со мной?!

— Я полагала, что это ты со мной развелся! —горячо возразила я. — Я думала, ты узнал о моей измене и, взбесившись,улетел в Москву. Когда я вернулась домой, ты не подавал о себе вестей. Я началанаводить справки и получила на руки свидетельство о разводе!

— Все было подстроено Скитальцевым, — сообщилШаталов, решив, что уже пора вмешаться в наши семейные разборки.

— Так ты теперь живешь с другим мужчиной? —помертвевшим голосом спросил Берингов, не обратив внимания на последнеесообщение. — У тебя новый муж? И он ждет тебя дома?

— Ну, это еще как сказать, — раздосадованноответила я, сверкнув глазами в сторону Шаталова, которому было неведомосмущение. — Дело в том, что мой второй муж тоже довольно быстро исчез. Мылишь успели отметить окончание медового месяца, как вдруг…

В моем голосе помимо воли появились истерические интонации,поэтому Андрей Павлович быстро перебил меня и обратился к Шаталову:

— Может быть, ты, Леша, возьмешь на себя функциидокладчика? Расскажешь все по порядку?

— Да, Леша, — поддакнул Берингов, делая каменноелицо. — С самого начала. Я думал, что в курсе всего, однако, кажется, этоне так.

Вместо того, чтобы отвечать Берингову, Шаталов повернулся комне.

— Тебя это, конечно, сильно заденет, — началон, — но дело вовсе не в тебе. — Ты ведь все время думала, чтоистория раскручена вокруг тебя!

Я не стала возражать, хотя его циничная ухмылка так ивызывала на спор.

— Речь идет о Берингове и его изобретении, —нейтральным тоном подсказал Андрей Павлович.

— Ты что-то изобрел? — мрачно спросила я,повернувшись к Егору. — Что-то ужасное? Какое-нибудь новое секретное оружие?

— С чего ты взяла? Я сто раз объяснял, что в некоторомроде пацифист!