ступали по теплому мрамору, слушали, как текут вдоль древесных стволов соки жизни, мы поднимали глаза к небу и видели движение звезд и планет. Мы чувствовали себя едиными с миром и знали: что-то похожее сейчас испытывает каждый человек на Земле.

А потом все закончилось.

– Хорошо, что это длилось недолго, – сказала Лиза. – Мне хотелось увидеть, обнять и почувствовать сразу все, и абсолютно невозможно было выбрать. Наверное, я чувствовала себя так же, как он!

Она указала на Комара, прятавшегося от солнца в тени «Амбивалентности» и смотрящего кино в своей любимой манере. Ветер то и дело доносил до нас обрывки фраз: «Добро пожаловать в реальный мир, Нео!.. Хоботов, это мелко!.. Да пребудет с тобой сила… Бэггинс!»

– Да, – задумчиво сказал Публий. – Когда видишь мир во всем его многообразии, трудно сосредоточиться на чем-то одном. Такое сильное средство принимать нужно понемногу.

– Десять капель в день после обеда, – рассмеялась Лиза. – Мне очень нужно такое лечение.

– Оно всем нам нужно, – сказал я. – Напоминание о том, что мир не ограничивается твоей капсулой, и ты можешь выбирать, какой его аспект выбрать сегодня, дорогого стоит.

Я повернулся к Публию:

– А что с сетью?

– Что бы там ни было, оно еще нескоро соберется с силами. Фильтры работают штатно, я настроил параметры по старым документам, когда еще были заводские нормы. И, знаешь, что я думаю?

Я вежливо поднял брови.

– Я, наверное, слишком закопался в чужих мирах, – сказал Публий. – Они заменили мне мой собственный. Я, пожалуй, возьму паузу.

– А метагносты?

– Всех внезапно охватила жажда жить, – рассмеялся Публий. – Пока у нас есть время. А когда сеть придет в себя, и мы вдруг почувствуем, что наши мозги опять сворачивает в трубочку какая-то дрянь, мы знаем, что делать.

«Я не волшебник, я только учусь…» – донеслось до моего слуха, и я с улыбкой посмотрел на Комара. Затем поднял глаза на «Амбивалентность» и – впервые – понял, что не знаю, на что она похожа. Я видел и цветок, и птицу, и корабль, и дерево, и девушку, идущую мне навстречу… Я ощущал скрытое пока от глаз буйство зарождающихся образов. Лиза проследила за моим взглядом и лукаво подмигнула:

– Зависит от точки зрения, да?

Эльдар Сафин, Марина Дробкова

Третья Реальность

«Создай мне мир, который будет лучше всех…»

Когда-то меня просила об этом девушка. Мы с ней не так давно расстались ― просто наша любовь умерла. А сейчас во мне умирал творец.

– Ты всерьез считал, что серое небо, каменные мешки и холодная вода ― это то, что нужно людям? ― Мой начальник Гаскин опирался на парапет и курил «Парламент». Меня бесил и запах, и нервный жест начальника, которым он вечно сминал недокуренную сигарету.

– Да.

Окурки на земле в дополненной реальности раздражали меня тоже.

Это была моя реальность. Пусть и неудачная.

– На каком основании?

– Данные маркетологов. Соцопрос. Люди хотели город, полный мостов, дождей и уличных музыкантов. Я взял за основу древний Санкт-Петербург.

– Древний Петербург… ― повторил Гаскин. ― И как ты считаешь: чем были вызваны попытки суицида? В твоем прекрасном городе дворцов и площадей.

Пришлось сделать над собой усилие, чтобы ответить именно то, чего нельзя говорить никогда.

– Не знаю.

Он не спешил реагировать. Я чувствовал, что не вынесу паузы:

– Мне казалось, я предусмотрел все. Даже убрал пронизывающий северный ветер.

Гаскин медленно кивнул.

– Да. Но нет.

– Простите?

– Ты убрал ветер. Сделал неподвижной воду. Фактически прибил гвоздями облака. Лишил это место Дуновения. И оно стало окончательно депрессивным.

– Но… я думал… архитектура…

– Просто мертвый булыжник. Живым этот город делал ветер. Надо было тщательнее изучить влияние климата на психику горожан.

Возражать не имело смысла.

– И что теперь?

– Я не могу позволить тебе уйти по собственному. Если я совершу подобную глупость, то, когда твои потенциальные работодатели запросят в базе портфолио ― а так и будет ― наша компания предстанет в крайне невыгодном свете. Раз мы не убили тебя на месте.

Он невесело усмехнулся.

– Но ведь люди живы.

– Да, поэтому я готов через месяц снова взять тебя на работу. Я считаю, у тебя есть потенциал. Причина ошибки ― неопытность и, как следствие, переоценка своих возможностей. Все такими были.

– А этот месяц?..

У меня сильно колотилось сердце. Может, все обойдется?

– А этот месяц, в качестве штрафа я предлагаю тебе пожить и поработать в Дипвирте.

Сказать, что меня долбануло изнутри, ― ничего не сказать. Туман над заливом мгновенно приобрел красный оттенок.

– Есть и второй вариант, ― словно сквозь вату донесся голос Гаскина. ― Мы увольняем тебя с пометкой «профнепригодность». Но тогда никто не даст мне взять тебя обратно ― ни через месяц, ни… в этой жизни.

«А другим ― и подавно», ― додумал я.

– Хочешь рассмотреть второй вариант?

Я не хотел.

Дипвирт ― это дно. Точнее ― самый низ дна. Тебя просто выводят за скобки, вырывают из мира.

Ты присоединяешься к тем, кому нет места в реальности: преступникам, безнадежно больным, психически нездоровым людям.

– Вы еще можете отказаться, ― неуверенно сообщила симпатичная девушка с коротким рыжим ежиком волос и голографической татуировкой котенка на щеке и шее. Котенок смотрел на меня как на придурка и время от времени поводил лапой к виску и хвостом к кадыку. Котенку явно было неуютно.

Это не было допреальностью: мы с девушкой находились в чистом реале. Я про себя отметил образ неуверенного котенка: его можно использовать. Когда я вернусь к работе.

Если вернусь.

– Я не могу отказаться. ― Я грустно улыбнулся. ― Мне предоставили выбор из тех, в котором на самом деле альтернатив нет. Делайте свою работу.

Мы находились в узком длинном кабинете с низким потолком. Я был пулей, которой собирались выстрелить из этого ствола, а моя спутница ― пороховым зарядом, который даст толчок.

Я, закованный в тяжелый псевдорезиновый костюм, лежал в гамаке, опутанный трубками.

Девушка кивнула и закрыла мне лицо сдвигающейся вниз частью шлема. Я закусил кляп. Что-то еле слышно зашипело ― у меня внутри дипвиртового скафандра ставилось рабочее давление.

А потом резко дернуло, и я почувствовал себя невесомым.

Пути обратно не было: я находился в полном вирте.

Тут же исчезло ощущение чуть стертой левой пятки. Пропал легкий насморк, появившийся на нервной почве.

Перед глазами вспыхнула радуга, из которой появился мультяшный панда.

– Я ― твой спутник на этапе подстройки, ― сообщил медвежонок. ― Давай настроим уровень условности происходящего. Начнем с простого: 2д, 3д, 4д?

– 4д.

– Анимация или реальность?