лет семь назад. Комар писал все это… Начали эксперименты, понятно, с себя. Объединили наши реальности в одну. Мы с детства дружим, но всегда были очень разные, и реальность получилась очень объемная. Мы поняли, что на правильном пути. Но для того, чтобы воспринять эту реальность, те ее части, которые не пропускаются твоим персональным фильтром, фильтр надо чуть-чуть ослабить. Мы так и делали: чуть-чуть ослабляли. Я и с тобой то же проделал, когда показывал тебе нашу работу.

Я кивнул. До меня начало доходить.

– Комар снял фильтр?

– Выломал напрочь, – сказал он. – Он попросил меня, но я отказался. Я читал про такое. Тогда он написал скрипт и запустил его…

– Ты сказал, что это твоя ошибка.

– Мне кажется, если бы я согласился ему помочь, то мог бы контролировать процесс и не допустить полного слома.

– Но почему он… такой?

Публий усмехнулся:

– А каким ему быть? Он видит и воспринимает абсолютно все. У него всегда был живой ум, ему все интересно. При этом контроль внимания раньше осуществлял фильтр. Теперь его нет, а навыкам контроля Комар не обучен, расставлять приоритеты не умеет. Он живо интересуется чем-то ровно до тех пор, пока в его поле зрения не попадет что-то другое. То есть долю секунды.

Вернувшись домой, я разобрался с накопившимися делами, а потом открыл архив с данными межфильтрового взаимодействия и засиделся до ночи. На следующий день меня разбудил звонок.

– Я подумала, – сказал женский голос, странно знакомый, но я никак не мог вспомнить, чей, – наверное, я была вчера слишком несдержана. Мне стоит извиниться. Это не значит, что я думаю по-другому, но это значит, что стоило по-другому выражать свои мысли…

– Простите, – помедлив, сказал я. – С кем я говорю?

– Артем? – Моя собеседница явно растерялась.

– Я… не узнаю.

– Неужели ты уже забыл?

Я искал ответ, пока не услышал короткие гудки. Имя пришло с опозданием.

– Лиза! – заорал я так, будто хотел докричаться до нее через полгорода.

Я лихорадочно принялся искать в мобильном номер ее телефона и, к своему удивлению, не нашел.

А я так и не узнал, где она живет.

Я ворвался к Публию без предупреждения. Он, похоже, тоже сидел допоздна: встретил меня невыспавшийся и небритый, в одних трусах.

– Ты мне нужен, – сказал я. – Ослабь мой фильтр.

Он отпрянул и побледнел. На крик из комнаты выглянул Комар и встал в дверном проеме, глядя на меня с любопытством.

– Ты соображаешь, что говоришь? – спросил Публий. – Зачем? Что случилось?

Я пересказал ему разговор с Лизой.

– Я хочу посмотреть входящие моего фильтра.

– Так посмотри…

– Я смотрел! – огрызнулся я. – Там ничего нет!

– Нормальная работа фильтра – выбрасывать все ненужное…

Я подскочил к нему и схватил его за плечи:

– Она – нужная! Это долбаный фильтр забыл, а не я! А я не увидел в логах… Значит, там есть что-то, что я не могу увидеть из-за фильтра!

Я отпустил его:

– Так ты поможешь?

– Хочешь, я помогу? – предложил Комар.

Мы с Публием обернулись к нему. Публий – испуганно, а я – оценивающе.

– Я сам, – сказал Публий. – Пошли.

Я вывел на экран информацию о взаимодействиях моего фильтра с внешней средой. Задал время – с полуночи до одиннадцати утра. Несколько строчек, ничего подозрительного. Каждый сигнал содержал метку, которую нетрудно оказалось расшифровать: время, адрес пославшего этот сигнал, адрес получателя.

Время шло, а на экране ничего не менялось.

– Ну же! – поторопил я Публия.

– Ты уверен? – спросил он.

– Да, черт возьми.

В глаза мне упал луч солнца. В окно ворвался птичий щебет. В одной из соседних квартир кто-то громко ругался. Плакал ребенок. Проехал, звеня, трамвай. Я встал, чтобы опустить жалюзи, и невольно заметил, какие белоснежные сегодня облака. Одно из них было похоже на чайник, из носика которого шел пар.

Мне понадобилось волевое усилие, чтобы отойти от окна и вернуться к экрану, по которому бежали одна за другой строки.

Оказывается, мой фильтр был весьма общителен. Он принимал и рассылал сообщения без перерыва. И все это совершенно не осознавалось мной.

Над ухом у меня послышалось сопение. Это Комар подглядывал из-за моей спины. На лице его была непривычная сосредоточенность. Пришлось напомнить себе, что у Комара, которого я принял за дурачка, не только сохранный интеллект, но и опыт гораздо больше моего. И сейчас его внимание, похоже, было полностью сосредоточено на цифрах на экране.

Комар отпихнул меня и застучал по клавиатуре. Я не успевал понимать, что он делает.

– Давай-ка визуализируем, – сказал Комар.

Я находился в прозрачном шаре, висевшем посреди ничего. Шар был достаточно велик, чтобы я мог с комфортом сидеть в нем и даже лечь (согнув ноги), но маловат для того, чтобы встать или пройтись. Что-то он мне напоминал, и через секунду я понял – капсульный отель!

Я огляделся: слева от меня плавал почти полностью закрытый шар, сквозь крошечное окошко я узнал лицо Публия. Справа, в абсолютно прозрачной капсуле, вверх ногами, с блаженной улыбкой на лице расположился Комар. Мой шар был словно оклеен кружевом – крупные прозрачные области перемежались узкими плотными полосами. С правой стороны от меня находилась панель управления, над ней плавали цифры, отмеряющие время. Пространство шара было заполнено белыми и голубыми точками. Я коснулся голубой точки, над которой горела метка времени: полчаса назад. Моя капсула засветилась, потом погасла, но где-то вдалеке загорелась на долю секунды другая, потом третья, а потом сигнал погас. Ага, значит, это исходящий сигнал. Выбранный наугад белый оказался входящим.

Несколько минут я развлекался, ловя, как кот мух, точки в пространстве. Потом вспомнил, что я здесь для того, чтобы найти один-единственный сигнал. Который заставил меня забыть Лизу. Я окинул взглядом полное капсул небо. Лиза была где-то тут, и я мог бы найти сигнал, который подсветит ее капсулу… Но что это даст?

Я визуализировал более ранние входящие и как раз гадал, как я отличу нужный сигнал от прочих, когда взгляд мой приковала к себе красная точка. Я коснулся ее с некоторой тревогой и, к моему удивлению, все небо взорвалось красным фейерверком.

– Широковещательный, – сказал я вслух.

Загорелись две новые белые точки. Пришли сигналы от Публия: «Ты уверен, что широковещательный? Откуда?» и от Комара: «Круто получилось, жахни еще разок!»

Подумав, я жахнул. В этот раз я заметил, что не все капсулы зажглись одновременно. Сигнал распускался, как цветок, распространяясь от фильтра к фильтру по существующим между ними связям, и зародился он в нескольких точках одновременно.

– Можно ли как-то поближе