А тут еще карфагенского полководца расстроили дурные новости. С недоумением он узнал, что в то время как пунийцы стоят под стенами Рима, римское правительство отправило дополнительные войска в… Иберию против его брата Гасдрубала. Значит, они не боятся Ганнибала у ворот Рима, посылая своих солдат на далекие заморские театры военных действий! Раздражению Ганнибала не было предела, когда ему сообщили, что поле, на котором располагался его лагерь, продано в Риме за обычную цену. На покупателя не произвело никакого впечатления то, что этим полем в данный момент владел не его хозяин, а сам Ганнибал! Из всего этого было ясно, что пребывание грозной вражеской армии у стен своего города римляне считали временным. И, наконец, прибыл гонец от капуанцев, сообщивший, что римляне Пульхра по-прежнему осаждают Капую и она вот-вот падет под их нажимом.

…Между прочим, среди римлян еще долго потом ходила байка, что Ганнибал все же побывал в Риме, сумев ночью с отрядом отборных щитоносцев-телохранителей скрытно проникнуть в город. Осмотрев его и лично убедившись, что штурм повлечет за собой огромные потери среди его солдат, Одноглазый Пуниец счел за благо не ввязываться в столь рискованное предприятие. Скорее всего, это лишь дань той поздней римской традиции, которая считала Ганнибала чуть ли не «суперменом» и тем самым возвышала престиж римлян и их полководцев, в конце концов, сумевших одолеть коварного врага!..

В качестве ответной меры взбешенный Ганнибал воскликнул, что объявляет к продаже у себя в лагере все лавки римских менял! Но это было не более, чем очередным блефом некогда грозного карфагенского полководца: простояв у стен Вечного города еще несколько дней, Ганнибал разграбил, сжег все окрестные деревни, обчистил храм в роще Феронии и, прикрывшись нумидийским арьергардом… тихо увел свою уже небольшую армию на юг Италии в самый «носок итальянского сапога», чтобы мирно «осесть» там на долгие годы – почти на 10 лет!

Провал римского блефа стал военно-политическим поражением пунийского полководца.

Неудачный поход Ганнибала на Рим показал, что у него нет ни продуманного плана ведения войны, ни сил, необходимых для достижения новой серьезной победы над набравшим силу врагом и достижения ощутимого перелома в ходе неудачно складывавшейся войны. И хотя крик перепуганных граждан: «Ганнибал у Коллинских ворот Рима!» – долго еще звучал в ушах римлян, но расчеты Ганнибала оказались ошибочными. Время показало: если карфагенский полководец и мог когда-то попытаться добиться окончательной победы над римлянами, то только сразу же после Канн и лишь внезапным прямым ударом на Рим.

Другое дело удалось бы это ему сделать – вот в чем вопрос?!

…Кстати, в результате рейда на Рим Ганнибал, обчистив и разорив его окрестности, настолько хорошо пополнил свою походную казну золотом, серебром и разного рода драгоценностями, что впервые за годы этой изнурительной войны сенат был вынужден прибегнуть к «займу» денег у богатых горожан. На самом деле это была настоящая конфискация драгоценных металлов: женщинам было разрешено оставить только по одному украшению – обручальному кольцу! Послышался ропот: доколе можно терпеть и когда же закончится эта неудачная война с Одноглазым Пунийцем?..

Но главный «трюк» Ганнибала (а поход на Рим все же был не чем иным, как отвлекающим маневром-трюком) не удался: Капуя – самый сильный и влиятельный союзник Ганнибала в Южной Италии, истощенная многомесячной опалой, все же пала.

Ее падение обнаружило полное бессилие карфагенского полководца, так и не сумевшего предотвратить в высшей степени неблагоприятное для него развитие событий. Если дипломатичный Клавдий Пульхр предпочел переложить всю ответственность за расправу над сдавшимися капуанцами на римский сенат и сделал туда соответствующий запрос, то более радикально настроенный Флакк не стал ничего дожидаться и поспешил учинить в Капуе невиданную репрессию в назидание всем, кто еще пожелает перейти на сторону Ганнибала. Всю знать казнили, а горожан продали в рабство. Флакк спешил не зря! Перед самой казнью ему доставили послание из Рима, но Фульвий, подозревая, что это может быть приказ не спешить с «жертвоприношением» капуанских «отцов города», предпочел его не открывать и дал команду на ускорение экзекуции.

Конфисковав у капуанцев их драгоценности, Рим смог поправить свои истощившиеся финансы. Так главная гордость благодатной Кампании превратилась в большую деревню, куда отныне ежегодно прибывал римский префект – творить суд и расправу.

…Между прочим, осенью того же 212 г. до н. э. в лагерь Ганнибала пришла еще одна недобрая новость: надежды на помощь со стороны македонского царя Филиппа V пропали – римский проконсул Марк Валерий Лэвин умело «запер» его в Греции. И, наконец, тогда же римляне завладели в Испании Сагунтом, с которого, собственно говоря, и началась вся война…

Падение Капуи для Ганнибала стало равносильно поражению римлян при Каннах.

Это был крупнейший стратегический успех Рима в борьбе с Одноглазым Пунийцем. В «Ганнибаловой войне» наступил коренной перелом: все остальные союзные ранее пунийцам южноиталийские города и племена наглядно убедились, что Ганнибал со всей своей армией не в силах помешать римлянам сурово их покарать, и вслед за Капуей стали один за другим переходить на сторону Рима. Последней это сделала столь «близкая сердцу» Ганнибала апулийская Салапия. Ее карфагенский гарнизон – 500 нумидийских всадников – был почти полностью истреблен в уличном бою (конница в городе бесполезна: ей негде развернутся, и пехота спокойно расстреливает ее из-за укрытий!). В живых осталось только 50 наездников, которые попали в плен. Гибель этого конного отряда была для Ганнибала еще более тяжела, чем потеря Салапии: он потерял свое превосходство в кавалерии.

Теперь карфагенский полководец не в силах был сохранить за собой все города, разделенные большими расстояниями. Сам он не мог быть одновременно повсюду, чтобы удержать от измены колеблющихся. Оставляя там гарнизоны, он ослаблял свою и без того поредевшую армию, которая в один «прекрасный момент» могла оказаться слабее то и дело нависавших над ней римских легионов. Приходилось бросать города, выводить из них гарнизоны и, уходя, напоследок отдавать города на разграбление и потеху солдатне. Зловещим кроваво-черным шлейфом потянулись за наемниками Одноглазого Пунийца пожары и пепелища, насилия и убийства. Поступая так, Ганнибал понимал, что предоставленные самим себе жители тотчас перейдут на сторону римлян. Его расчет на раскол единства италийских племен с Римом оправдался на короткий срок, испытав карфагенское владычество, они снова переходили на сторону Рима. Италийцы были бы верны Ганнибалу, если бы он создал союз италийских городов в противовес римскому, основанному на неравенстве и порабощении. Тогда его победы были бы прочны.

Но Ганнибал так и остался командиром иноземной армии в чужой стране!

Конечно, Риму и его италийским союзникам многолетняя война тоже становилась в тягость. Многих из них римляне отправляли на войну в далекую Иберию, где они гибли в боях отнюдь не за родную землю. Опустошались поля, по которым двигалась армия Ганнибала, да и все население Италии было истощено поборами и гибелью мужчин призывного возраста. Недовольство плебса, отягощенного военным лихолетьем, росло. У римских граждан ничего не оставалось, кроме опустошенной земли, даже рабы были взяты по распоряжению правительства или выкуплены за ничтожную плату для службы в пехоте. Сенаторам и сословию всадников приходилось серьезно раскошеливаться на ведение дальнейшей войны.