– Они ищут лучшей жизни, – ответила Кхайе. – Как все.

– Хорошо там, где нас нет, – сказал Окоёмов.

– Что ты имеешь в виду?

Василий отстранился от девушки, посмотрел ей в глаза. Она вздрогнула, но, опомнившись, снова прильнула всем телом к мужчине.

Значит, ему не показалось там, возле отеля, когда они спускались по бетонным перемычкам. Слова, к которым относился вопрос Кхайе, были произнесены по-русски. Бирманская девчонка никак не могла знать русского языка, переводчик стоял в ее «балалайке», которой, если ей верить, она и пользоваться-то особенно не умела. И ее английский стал лучше с тех пор, как впервые она заговорила с ним. Много лучше.

– Ты не бирманка.

Окоёмов не спрашивал, он делал выводы из того, что видел и слышал.

– Послушай, я...

– Не важно, – перебил ее Окоёмов. – Почему ты спасла меня там, в джунглях?

– Просто...

– Почему?

– Тебе обязательно нужно, чтобы все имело причину? Чтобы во всем присутствовал умысел? Я же сказала – просто. Потому что ты умирал, а я могла помочь. Потому что... потому что мы люди, в конце концов!

Все-таки она начала дрожать. От возмущения и горечи. Ее щеки стали влажными от слез – Окоёмов чувствовал это своей небритой щекой, к которой прижималась Кхайе.

Группка перепуганных местных сбилась в еще более плотную кучу после резких слов девушки. Они не понимали ее, но эти забитые люди боялись всего, даже повышенного голоса соседки, говорящей на непонятном языке.

– Ведь я пытался убить тебя, – пробормотал Окоёмов, елозя губами по мокрой щеке девушки. Во рту сделалось солоно от слез.

– Ты был не в себе, тебя укусила змея.

У него было достаточно времени, чтобы все обдумать. Он поверил в ее рассказ о змее, так было удобней. Тем более что змей в этих джунглях было хоть отбавляй. Но все изменилось с тех пор, как выяснилось, что он не просто потерявшийся в диких местах путник. С тех пор, как он подключил свою «балалайку» психоприводом к замечательному спутниковому коммуникатору, который ему выдали. Теперь он снова стал служителем, он выполнял то, что должен, то, для чего был предназначен. Не важно – хорошо это или плохо, это наполняло смыслом его бестолковое существование. С этих самых пор его сознание, до того дремавшее от бездействия и чувства обреченности, будто бы включилось. Он начал замечать многие вещи, которые раньше не имели для него никакого значения.

– Не было никакой змеи. Здесь, – Василий показал не небольшой шрам, оставшийся после «лечения» Кхайе, – была радиометка, которую мне поставили в лагере наемников. Они говорили, что это какая-то прививка.

– Но...

– Стали бы они тратиться на прививку ради швали, которую так и так собирались пустить под нож.

Окоёмов отстранился от Кхайе, чтобы видеть ее лицо.

– На кого ты работаешь?

Задавая этот вопрос, Окоёмов сам был в одном шаге от того, чтобы разрыдаться. Он на самом деле не мог представить себе, что в мире может что-нибудь происходить просто так, без какого-то – доброго ли, злого ли – умысла. Он слишком живо помнил те ночи, что они провели с Кхайе вместе. Это тоже было частью плана? В это верить не хотелось.

Разумеется, она все продумала. Ведь теперь ты не сможешь ее убить, если придется? А если и сможешь – сто раз подумаешь перед тем, как спустить курок.

– Ни на кого.

Глаза опущены, губы плотно сжаты, ноздри раздуваются в такт дыханию.

– Тогда для чего ты вынула метку?

– Тебя бы искали.

Конечно, искали бы. И нашли бы, причем вместе с тобой. А вот этого тебе как раз и не было нужно.

– Для чего тебе это?

– Я хотела добраться до порта. Мне необходимо убраться отсюда.

– И все?

– А этого мало? Я же не спрашиваю, для чего ты тащишь старика в Магуэ? Или ты полагаешь, что я поверила в твое неуемное желание вылечить его?

Окоёмов отвернулся и тяжело вздохнул. Тема «джьяду гумра» не давала ему покоя.

– Это не лечится. Ты знаешь, кто этот старик?

– Откуда?!

– Что ты вообще делала здесь?

Кхайе усмехнулась.

– Пряталась. Что же еще?

– А теперь Мьянма перестала тебя устраивать в качестве убежища? Или...

Окоёмов внезапно замолк, вспомнив, что сделал их «номерной» отряд с деревней, в которой жила Кхайе.

– Извини, – сказал он. – Даже если они были тебе чужими людьми...

– Они не были мне чужими. Я прожила вместе с ними почти год, я стала для них своей. Но дело не в этом – меня ищут. Наверняка это кто-то из ваших. Скорее всего, та женщина, которую ты называл восемнадцатой. Это ее имя?

– Нет, номер в отряде. Мы не пользовались именами.

– Понятно, – Кхайе кивнула. – Рано или поздно она все равно найдет меня. Она профессионал, убийца, возможно, dd.

Насчет восемнадцатой Окоёмов верил – он давно подозревал, что она пришла в джунгли ради собственных интересов, и видел, как метко она стреляла, ее профессионализм не оставлял никаких сомнений.

– Но почему ты сама не стала добираться в Магуэ? Зачем тебе нужен был я?

Вопросы, по сути, были риторическими, Окоёмов не собирался верить ни одному варианту.

– Потому, черт тебя дери, Бэзил, что я маленькая слабая женщина. А ты здоровый мужик с оружием, – Кхайе почти кричала, от возмущения ее тонкие пальцы сжались в кулачки, на которые невозможно было смотреть без умиления, а на глазах снова показались слезы. – И дурак к тому же!

Ну и что с ней делать?

И ты все еще сомневаешься, что она спала с тобой, не имея по этому поводу никакого умысла?

– От кого ты прячешься?

– Не знаю.

Узкие худые плечики резко подпрыгнули вверх, вторя словам.

– То есть как? А для чего тогда пряталась?

– Я – ломщик, Бэзил. Ломщики не всегда знают, кому принадлежит то, что они ломают.

– У тебя была сумка, черная... – Окоёмов внезапно вспомнил момент, когда встретился с Кхайе впервые. Не самый лучший повод для знакомства, что уж говорить.

– Да, была. В ней лежал мой «раллер». «Убитый». Я оставила ее в джунглях, в тайнике.

– Как тебя зовут? На самом деле.

– Не важно, как меня звали раньше. Сейчас меня зовут Кхайе Сабай.

– Как ты работала в этой глуши?

Хотя, если вспомнить лежавший в рюкзаке чудесный незарегистрированный коммуникатор, который способен подключаться к сети через спутник, все не столь уж и загадочно.

– Какая разница? Ты ведь не расскажешь, что ваш отряд делал в джунглях и какого черта вы расстреляли моих друзей! – она снова кричала.