Его внимание привлек столб белого дыма, и он присмотрелся к Великому храму. Храм был вторым после дворца древнейшим зданием в Дэвабаде. Огромное сооружение строгих линий стояло в самом сердце сектора Дэвов.

Храм заволокло дымом, из-за чего Али почти ничего не мог разглядеть. Это не было чем-то из ряда вон выходящим: в праздничные дни в храм Дэвов стекались огромные толпы желающих поклониться купели огня. Но сегодня был не праздничный день.

Али нахмурился.

– Огнепоклонников сегодня много.

– Я же говорил не называть их так, – укорил Гасан, присоединяясь к нему у стены. – Но да, это продолжается целую неделю. Барабаны ни разу не смолкали.

– И на улицах все празднуют, – недовольно подхватил Али.

– Я их понимаю, – признался король. – Будь я Дэвом и лицезрел чудесное возвращение Афшина и бану Нахиды, которые удержали толпу шафитов от нападения на мой район, я бы тоже нарисовал пепельную метку на лбу.

Слова необдуманно сорвались с губ Али:

– Мятеж прошел не так, как ты планировал, аба?

– Последи за языком, сын, – Гасан свирепо зыркнул на него. – Боже Всевышний, ты хоть когда-нибудь думаешь, прежде чем говоришь? Не будь ты моим сыном, угодил бы под арест за такую дерзость. – Он покачал головой и обвел взглядом город. – Молодой самодовольный дурак… иногда мне кажется, ты не отдаешь отчета в зыбкости своего положения. Я направил самого Ваджеда разбираться с твоими хитроумными родственничками в Та-Нтри, а ты смеешь так себя вести?

Али поморщился.

– Извини, – пробормотал он.

Отец промолчал. Али нервно скрестил руки на груди, снова опустил их. Побарабанил пальцами по стене.

– Но я все равно не понимаю, при чем тут то, что я ухожу с поста каида.

– Расскажи мне, что тебе известно о стране бану Нахиды, – велел отец, пропуская его слова мимо ушей.

– О Египте? – Али обрадовался перемене темы, наконец чувствуя себя в своей тарелке. – Он даже старше Дэвабада, – начал он. – В долине Нила всегда проживало развитое общество. Земля там плодородна, хорошие возможности для земледелия и животноводства. Каир, откуда она пришла, – очень большой город. Важный торговый и научный центр. Там основано несколько передовых институтов…

– Достаточно, – кивнул отец, приходя к какому-то решению. – Отлично. Я рад, что твоя одержимость человеческим миром оказалась не так бесполезна.

Али нахмурился.

– Я, кажется, не понимаю…

– Я женю Мунтадира на бану Нахиде.

Али так и ахнул.

– Что ты сделаешь?

Гасан засмеялся.

– Не надо так удивляться. Даже ты должен понимать, насколько перспективный это будет брак. Все конфликты с Дэвами сразу останутся позади, и мы станем единым народом и сможем двигаться вперед. – Непривычная легкая грусть мелькнула на его лице. – Это нужно было сделать много поколений назад, но наши семьи предпочли воротить нос от племенных смешений. – Он поджал губы. – Нужно было самому так поступить.

Али не мог скрыть своего беспокойства.

– Аба, мы же не знаем, кто она такая! Ты готов принимать на веру то, что она – дочь Манижи, опираясь на пересказанные из третьих уст слова какого-то ифрита и тот факт, что она не умерла, поскользнувшись в ванной?

– Да, – ответил Гасан и тщательно взвесил свои следующие слова. – Я бы хотел считать ее дочерью Манижи. Это полезно для нас. И если мы скажем, что это истина, если будем вести себя так, будто это истина, то и другие последуют примеру. В ней, без сомнения, течет кровь Нахид. Она мне нравится. У нее развит инстинкт самосохранения, которого так недоставало ее предкам.

– Достаточно ли этого, чтобы стать королевой? Матерью будущего поколения королей Кахтани? Мы больше ничего не знаем о ее корнях!

Али покачал головой. Он знал о чувствах его отца к Маниже, но это было совершенное безумие.

– А я думал, что ты меня поддержишь, Ализейд, – сказал король. – Разве не ты постоянно читаешь лекции о том, что чистота крови не должна играть роли?

Отец загнал его в угол.

– Правильно ли я понимаю: Мунтадир пока не осведомлен о грядущей свадьбе?

Али потер затылок.

– Он сделает так, как я ему скажу, – сказал отец уверенно. – Времени у нас в запасе полно. Девчонка не может вступить в брак до наступления первого четвертьвека. К тому же хотелось бы, чтобы она пошла под венец по доброй воле. Дэвам и так не понравится, если мы переманим ее на свою сторону. Все должно быть строго добровольным. – Он положил руки на стену. – Придется тебе поднапрячься и подружиться с ней.

Али резко повернулся к отцу:

– Что?

Гасан махнул рукой.

– Ты только что сказал, что не желаешь быть каидом. Со стороны будет выглядеть приличнее, если ты продолжишь носить титул и форму до возвращения Ваджеда, но я скажу Абу Нувасу взять на себя исполнение обязанностей каида, чтобы ты больше времени мог проводить с ней.

– И что именно мне с ней делать? – Али был поражен тем, как ловко отец обернул его отставку себе в выгоду. – Я ничего не знаю о женщинах и их… – Он поборол смущение. – о том, чем они занимаются.

– Боже Всевышний, Ализейд, – отец закатил глаза. – Я же не предлагаю тебе соблазнять ее, хотя это был бы тот еще цирк. Я тебе предлагаю подружиться с ней. Это тебе, наверное, под силу? – Он снисходительно махнул рукой. – Поговори с ней об этой человеческой ереси, о которой ты любишь читать. Астрология, валюты твои любимые…

– Астрономия, – поправил Али вполголоса.

Что-то он сомневался, что воспитанную людьми девушку можно заинтересовать разговорами о ценности монет.

– Почему ты не попросишь Зейнаб?

Гасан ответил не сразу.

– Зейнаб разделяет нелюбовь твоей матери к Маниже. Она позволила себе лишнего в свою первую встречу с Нари. Вряд ли та снова станет ей доверять.

– Тогда Мунтадир, – предложил Али, не видя выхода. – Ты доверяешь ему обаять Афшина, а соблазнить девушку – нет? Это же его любимое занятие!

– Они поженятся, – заявил Гасан. – И если откровенно, вне зависимости от того, что сами думают на этот счет. Но не хотелось бы доводить до таких крайностей. Мало ли какими агитками Дараявахауш забил ей голову? Так что сперва нужно изменить ее мнение о нас. И если она плохо отнесется к тебе, это станет уроком Мунтадиру на будущее: как не нужно себя вести, чтобы не подбрасывать яблоко раздора в семейный очаг.

Али смотрел на задымленный храм. Он никогда не разговаривал с Дэвом дольше десяти минут, чтобы это не кончилось ссорой, а отец предлагает ему подружиться с Нахидой? С девушкой? От одной мысли он весь покрывался холодным потом.

– Ничего не выйдет, аба, – проговорил он наконец. – Она меня сразу раскусит. Ты обратился не к тому джинну. Я совершенно не умею врать.