Когда поступает звонок на линию Safe Steps, консультанты внимательно отслеживают наиболее тревожные сигналы: упоминания о попытках удушения, применении оружия, угрозах убийства, сексуальном насилии, слежке. Все жалобы пострадавшей записываются. Собранные данные дают подробнейший ответ на вопрос: «Меняется ли ситуация с домашним насилием в обществе? Улучшается она или ухудшается?» Они показывают, что за последние несколько лет насилие усугублялось: инциденты происходят все чаще, агрессия нарастает.

Некоторые читатели, возможно, подумают, что этот рост можно объяснить большей открытостью и готовностью женщин рассказывать о том, что с ними на самом деле происходит. Действительно, все больше представительниц прекрасного пола заявляют о насилии: только за первый месяц 2017 года Safe Steps приняли 10 293 звонка. Поразительное 70-процентное увеличение обращений по сравнение с предыдущим годом![5] Однако мало просто продемонстрировать взмывающие вверх кривые. Анализ звонков показывает, что жертвы подвергаются более высокому риску, чем когда-либо прежде. Обобщенная статистика такова: 67 % всех обратившихся в Safe Steps в 2016–2017 годы нуждались в немедленной защите. [6] В 2014–2015 годах этот показатель составлял 58 %. [7] Розмари O’Мэлли, директор центра по предотвращению домашнего насилия (Domestic Violence Prevention Centre) в Голд-Косте, так объясняет это явление: «Последние пять лет насилие постепенно становилось более жестоким и комплексным. Оно отличается от того, что мы наблюдали ранее. Происходит нечто новое. Из тени выходит страшная правда, особенно сейчас, когда все больше женщин решились говорить о ней открыто. Неслыханный ужас: в ход идет сексуальное насилие и физическое воздействие практически пыточного уровня». В 2015 году Аннетт Гиллеспи, в то время возглавлявшая службу Safe Steps, предсказала, что домашние тираны жестко отреагируют на заявления властей штата Виктория, обещавших привлечь верховную Королевскую комиссию для расследования насилия в семье. «Я тогда сказала министрам, что у этого решения будут последствия», – утверждает Аннетт. По ее словам, всякий раз, когда кто-то пытается переломить ситуацию, возникает противодействие, особенно со стороны тех, кого активно заставляют измениться. Мужчин, склонных к насилию, фактически предупреждают: «То, что вы делаете, для нас теперь неприемлемо, ваше поведение должно быть иным. Это звучит примерно так же, как если бы общество указывало женщине, какого партнера выбирать: «этот нам нравится, а этот – нет». Насильники будут возражать: «Никто не смеет диктовать, на что я имею право у себя дома, взаимодействуя с собственными родственниками и детьми». Гиллеспи говорит, что в современном обществе мужчины резко теряют власть, поэтому они пытаются отыграться в интимных отношениях: «Только здесь они могут насаждать свой контроль, только здесь, в своей вотчине, имеют возможность изображать “царя горы”».

* * *

Такую ситуацию мы создали сами. Мы устраивали тысячи кампаний, призывая женщин вырваться из дома, где царит насилие, рискнуть и сделать шаг в неизвестность. Они храбро ответили на этот призыв, несмотря на все опасности (иногда страшно не только уйти, но даже заикнуться об уходе). Это может даже нести угрозу жизни[129]. Но вместо того чтобы встретить их на пороге, протянуть руки и принять в свои объятия, общество предлагает им службы помощи, в деятельности которых полно дыр. И главная брешь – экстренные убежища.

Первые женские приюты появились в Австралии в 1970-х, когда группа феминисток со скандалом реквизировала пару покинутых хозяевами домов в Сиднее. С тех пор сложилась общенациональная сеть организаций, оперативно обеспечивающих укрытие тем, кто попал в беду. «Мы предоставляем нашим подопечным еду, чай и кофе, укладываем спать детей, выдаем пижамы, зубные щетки, нижнее белье – все самое необходимое», – говорит Джоселин Бигнольд, возглавляющая круглосуточный женский приют в Мельбурне под названием McAuley Care. У нас есть игровая комната, где дети находятся под присмотром, пока матери общаются с нашими сотрудниками и разрабатывают план дальнейших действий». Но, самое главное, такие убежища дают женщине шанс свободно дышать. «Нам часто говорят: “Здесь я чувствую себя в безопасности”, “Наконец-то я могу выспаться”, “Я могу спокойно принять душ”», – рассказывает Бигнольд. Однако с недавних пор такие приюты в Австралии стали уничтожаться. Женщины и дети, попавшие в экстремальную ситуацию, теперь практически никогда не могут оперативно найти кров. Причина проста – в убежищах не хватает места. Недавно во время онлайн-совещания представителей всех австралийских горячих линий по работе с домашним насилием менеджер благотворительной организации из Южной Австралии Джиллиан Корделл заявила, что им в большинстве случаев только и остается, что отправлять женщин и детей в мотель. Представители других служб подтвердили это. Обычно пострадавших посылают в гостиницу, вручая им отдельный ваучер на проживание, еще один на питание, а также сертификат на покупки в супермаркете. Иногда соцработник или сотрудник мотеля проверяет, все ли у них в порядке. Все сотрудники НКО согласны в том, что подобную практику вряд ли можно считать нормальной. Единственное, что хорошо в ней, – то, что она позволяет отреагировать быстро. Если пострадавшим повезет, то вскоре их переведут в приют. Однако спрос на места там так велик, что социальные службы вынуждены фактически отсеивать многих. «В Южной Австралии подобные организации в состоянии принять только тех, кто подвергается чрезвычайному риску», – подчеркнула Корделл. Принимают лишь тех женщин, кому «грозит непосредственная опасность получения тяжких телесных повреждений или убийства, при этом виновник насилия находится на свободе, а к конфликту уже привлечена полиция». Если пострадавшей от мужа-тирана нужно скрыться от вялотекущих проблем, ваучер в мотель – неплохое решение. Но когда ты ежесекундно боишься, что тебя изобьют или убьют, остаться одной в гостиничном номере – не лучший выход. Можно сказать, даже весьма опасный.

Особенно уязвимы иммигрантки. Телеканал SBS рассказал историю одной южнокорейской девушки по имени Грейс, которая почти не говорила по-английски. Она пожаловалась, что муж бьет ее. Однако ни полицейские, ни местные правозащитники впоследствии не поинтересовались ее судьбой. Грейс утверждает, что стражи порядка несколько раз проигнорировали ее просьбы о защите. Они предпочли поверить ее англоговорящему супругу. «Он здесь родился, и с ним офицеры легко нашли общий язык, – призналась кореянка. – Муж сказал им: “Мы все уладим между собой. Ничего страшного не случилось, вы можете уезжать”. И те уехали. Я вся дрожала, так мне было страшно».