Я ещё больше вжался в стену своего закутка. Скажу честно, стоять в одной позе несколько часов – занятие малопривлекательное. Но бывали ситуации и похуже, главное, чтобы меня не обнаружили. А это вполне могло случиться, когда сосновые доски принялись складировать в трюм, причём начиная в паре метров от моего убежища. Я буквально вжался в стену, стараясь не дышать, пока наши докеры с весёлым матерком в адрес «проклятых империалистов» возились с погрузкой. Помещение тут же наполнилось запахом сосновой смолы, вернувшим меня в то недавнее время, когда я брёл через казавшуюся бескрайней приполярную тайгу.

– Давайте там шустрее, – командовал кто-то, то ли бригадир, то ли представитель портовой охраны, парочку которых я тоже приметил вначале.

Момент, когда наконец опустились створки крыши и была задраена входная дверь, я встретил с неимоверным облегчением. Неужто всё? Не будем торопиться раньше времени, вот когда отчалим, тогда и перекрестимся. А пока можно и передохнуть, забравшись на один из штабелей и снова, как и ночью, бросив вещмешок под голову. Так бы и лежал с закрытыми глазами, ни о чём не думая, целую вечность. Быстрее бы, что ли, отчалили уже… И раздавшийся ещё минут через тридцать гудок, возвещающий об отплытии, прозвучал для меня как ангельский глас. И в то же время я испытывал чувство лёгкой грусти. Прощай, любимая и неприветливая родина, не знаю, свидимся ли когда-нибудь ещё.

Ладно, это всё лирика, а голод, как известно, не тётка. Доставая из вещмешка припасы, только сейчас сообразил, что не догадался запастись питьевой водой. В дорогу с зимовья я отправлялся с кружкой и флягой самогона от Кузьмича. Воду доставал из всё того же снега. Самогон добил ещё на полпути к Архангельску, так что фляга в котомке была пустой. Да и был бы самогон – это же не вода, им жажду точно не утолишь. Вот же я дебила кусок! А ещё спецназовец, приспособленный к выживанию в любых условиях, а о такой простой вещи не подумал!

Еды при экономном расходовании хватит на несколько дней, а как я собираюсь обходиться без воды? Рано или поздно жажда заставит меня попытаться выбраться из трюма. Но как? Открыть дверь изнутри вряд ли получится, этот вопрос я в горячке не догадался прозондировать сразу. Стучать в неё? Даже если из револьвера начну палить – всё равно не факт, что кто-нибудь услышит. Я довольно живо представил картину, как в порту приписки весёлые американские грузчики входят в трюм и обнаруживают мумифицированные останки пришельца из будущего. А скорее всего, обглоданные крысами кости.

Меня такой вариант не устраивал, но пока ничего лучше я предложить не мог. Не пожар же устраивать, в конце концов! Доски возьмутся хорошо, вентиляция здесь налажена, это чувствуется по свежему воздуху. Правда, вентиляционные люки, которые я не без труда обнаружил, по размеру мне не подходили, были слишком узкими. Эти поиски я осуществлял при помощи горящей лучины, которую отколупал от одной из досок. Посчитал, что каждый раз жечь драгоценные спички нерационально.

А где, кстати, они хранят питьевую воду? По идее, ёмкости должны находиться именно в трюме, однако, обойдя всё помещение, ничего похожего не нашёл. Да и в порту они наверняка закачали бы свежую воду, и, находись ёмкости в трюме, я точно это заметил бы. Значит, они располагаются в другом месте. Что называется, не всё коту масленица.

Размышлял я об этом, лежа на жёстких досках и не обращая внимания на крысиное копошение где-то внизу. Не заметил, как задремал, а проснувшись, от безделья снова принялся жевать вяленую лосятину. День ли снаружи, ночь – мне оставалось только гадать. В этой кромешной тьме напрочь терялось ощущение времени.

Минуты, часы, дни слились для меня в одну нескончаемую чёрную ленту, в которой превалировало чувство жажды. И это чувство становилось всё сильнее и сильнее. Периодически сверху доносилось глухое топотание кого-то из матросов, даже казалось, слышу чьи-то голоса. А может, это уже галлюцинации? Услышав в очередной раз топот, я пробовал кричать, даже выстрелил из револьвера, но никакой реакции на это не последовало. Лупил доской в потолок – та же реакция. Я отказался от еды, чтобы не усугублять ситуацию, но помогало это мало; слюной, как говорится, не напьёшься. К вечеру я уже не находил себе места, подумывая, не поймать ли крысу. Ну а что, порвать ей зубами горлышко и высосать кровь – это же всё-таки какая-никакая, а жидкость. Даже сделал робкую попытку устроить крысиную засаду, положив рядом с собой кусочек вяленого мяса. Но эти твари, словно что-то почувствовав, ни в какую не желали приближаться. Ладно, чёрт с вами, обойдусь без вашей крови.

Кстати, я стал даже немного видеть в темноте, хотя без посторонних источников света это казалось невероятным. Может, где-то всё же есть щель? Вроде уже весь трюм с лучиной обшарил, но никаких наружных отверстий не заметил, даже створки потолка сходились так плотно, что не пропускали ни лучика света. Понятно, там же резиновые прокладки, всё сделано для того, чтобы в трюм не проникала вода ни во время штормов, ни во время элементарного дождика. Груз бывает разный, в том числе и боящийся влаги, а за испорченный товар хозяева судна вряд ли захотят платить неустойку.

Жажда, жажда… Все мои мысли были только о воде. В какой-то момент я уже готов был выгрызть собственные вены, лишь бы ощутить на губах хоть какую-то влагу. Мне снились журчащие ручьи и плавающие в них золотые лупоглазые рыбки. Я просыпался с такой сухостью во рту, словно путник после недели блужданий по пустыне. Хоть бы в порт, что ли, какой зашли, может, всё же часть груза предназначена для какого-нибудь европейского клиента? Но сухогруз, похоже, никуда заходить не собирался, и в трюм, соответственно, также никому спускаться нужды не было.

Однажды мне-таки удалось поймать одну подобравшуюся слишком близко крысу. Понимая в глубине сознания, что со стороны это смотрится дико, я одним движением откусил голову неистово пищавшей твари и попытался влить в себя брызнувшую тонкой струйкой из аорты кровь. Мне это почти удалось, но тут же вырвало. Отбросил мёртвое тельце в сторону, и в темноте тут же послышался писк и копошение – не иначе, крысы лакомились собственным собратом.

Может, просто застрелиться? Или всё же устроить пожар? Пожарной сигнализации в это время, ясное дело, не было и в помине. Дым пойдёт через вентиляцию, а увидят ли его? Тем более если снаружи ночь. Есть вариант дождаться топота ног, свидетельствовавшего о том, что на улице день. Но что-то мне подсказывало, что, прежде чем сюда ломанётся народ с брандспойтами, я задохнусь от дыма или превращусь в обугленную головешку.

Темнота давила на меня психологически, строгать лучины я уже упарился, а посему подумал, что можно подёргать за рубильники и зажечь свет. Всё ж хоть как-то будет веселее. Сначала дёрнул рубильник справа от лестницы, и тут же весь трюм озарился электрическим светом. Неярким, лампочки были маломощные, но мне с непривычки хватило и этого, чтобы на пару минут ослепнуть. Потом проморгался. Надолго ли этих лампочек хватит? Может, и до самой Америки протянут, прежде чем перегорят нити накаливания. Правда, я мог только догадываться, каким маршрутом судно будет идти, через Тихий океан или Атлантику.

Мой взгляд упал на второй рубильник. Интересно, а он что включает? Вроде лампы горят уже по всему трюму. А может… Мелькнувшую в голове догадку я решил проверить на практике. Рычаг пошёл туго, пришлось приложить чуть ли не последние силы обезвоженного организма. В недрах рубильника что-то щёлкнуло, замыкая контакты, а спустя пару секунд раздалось гудение и створки крыши трюма начали свой подъём, впуская внутрь звуки моря.