— Лера, спокойнее. — Арен накрывает мои ладони и чуть разжимает пальцы. — А то обменивать нечего будет.

— Хвост бы ему оторвала, а не обменивалась.

— Я всегда подозревал, что ты кровожадная. — Элоранарр выглядывает прямо из скалы. — С тех пор, как увидел результат твоего теста.

В груди опять разгорается пламя, и только сильные пальцы Арена спасают перья от моих рефлекторно сжавшихся рук.

— Где мои платки и кристаллы? — мгновенно перехожу на рык, и никакие самоуговоры вести себя по-человечески не останавливают: драконья сущность требует спасти сокровища и отомстить. И месть уже подготовлена, надо только выловить рыжего.

— В надежном месте и в полной безопасности, в отличие от моих милых перышек. Не дави так сильно, — Элоранарр делает нарочито жалобное лицо, — ты давала клятву им не вредить.

— Эти перья не в твоей сокровищнице, а значит, твоими сокровищами не являются.

— Ну, это весьма спорный момент.

— Где мои сокровища? — кошусь на скалу, из которой он вышел. — Там?

Обшариваю все зрением Видящей, но в скале магией скрыта лишь небольшая выемка, и там пусто.

— Нет. Сначала отдай мне перья.

— Только одновременный обмен. А еще лучше, если сначала ты отдашь мне мои сокровища.

— Ух, кажется, я рискую хвостом.

— Думать надо было, прежде чем тащить мое.

— Я не мог оставить такой удар по моей репутации безнаказанным. — Элоранарр разводит руками. — Должна понимать: положение обязывает быть страшным ужасным драконом, не прощающим поползновения на свои сокровища.

А он должен понимать, что я бываю мстительной, как всякая женщина, и меня тоже положение грозной драконицы обязывает быть иногда злопамятной. Очень. Раздуваю ноздри, скалю зубы, изображая бессильную злость:

— Верни мои сокровища!

— Ух, — Элоранарр передергивает плечами. — На брачные недели вам пора — вливать силы в мирное русло, а то и правда я за свой хвост бояться начну. За башню уже поздно.

Он показательно вздыхает.

Вытягиваю вперед сжатые в кулаке перья:

— Обмен. Честный. Прямо сейчас.

Перья сверкают магией, она просвечивает сквозь руку, окутывает ее цветными потоками.

— Даже поиздеваться над собой не даешь, — показательно вздыхает Элоранарр. — Подожди секунду.

Вокруг него вспыхивает золотое пламя, закручивается спиралью, а едва начав опадать, взвивается вновь. Ехидно усмехаясь, Элоранарр протягивает мне два чемодана. Их объема как раз хватит спрятать все украденное. Зрением Видящей оглядываю их: судя по вспышкам и потокам магии, кристаллы внутри есть и роскошные.

Перехватив чемоданы в одну руку, Элоранарр протягивает их мне, я же тяну ему перья, стараясь не щуриться от их сияния. Мы перехватываем свои вещи почти одновременно. Элоранарр прижимает перья к груди:

— Спешу откланяться, пока цел хвост.

Вокруг него вспыхивает магия, но не может сформироваться в огненно золотой смерч — наложенные на перья заклинания блокируют первую попытку телепортации. Лицо Элоранарра вытягивается.

— Прости. — Арен оказывается за его спиной и обхватывает за плечи.

Я швыряю на запястья Элоранарра магические оковы со своим именем — такие родовой меткой просто не скинешь, не зря тренировалась последние полчаса. Схватив в кармане щепотку парализующего порошка, сдуваю его на лицо Элоранарра. Он вдыхает, и его лицо разглаживается — оцепенение накрывает тело, но Арен удерживает его от падения.

— Элор, правда прости, — Арен удобнее его перехватывает. — Но ты забыл важный момент: мы с Лерой чувствуем друг друга, очень хорошо чувствуем, у меня было ощущение, будто ты и у меня сокровища утащил. А еще Лера иногда такая злопамятная, так что будет лучше, если ты сейчас просто смиришься со своей участью.

Глава 33

Я сбрасываю со своего платья иллюзорные чары, и оно преображается из простого в расшитое золотом бархатное. Одежда Арена тоже превращается в праздничную. Теперь наложенное на перья заклятие окончательно развеивается, и на этот раз мы телепортируемся заклинанием Арена — прямо в ложу оперного театра.

В зале сумрачно, тихо, шторы как раз открываются. Арен бережно усаживает Элоранарра в кресло, устраивает так, чтобы этому опероненавистнику была видна сцена.

— Прости, — снова повторяет Арен. — Это новая опера, надеюсь, она тебе понравится.

Элоранарр может лишь в ужасе таращить глаза.

Я устраиваю чемоданы с сокровищами на стульях, открываю — все на месте. Бережно укладываю перышки Элоранарра рядом со своими разложенными в кожаные ячейки кристаллами.

Опера начинается мощной женской арией, и хотя я могу оценить этот вид искусства по достоинству, сейчас все внимание сосредотачивается на кристаллах и платочках, на платочках и кристаллах... моя прелесть, больше их никто не украдет!

Паралич спадает с Элоранарра под конец представления. Он, наклонившись через Арена, хватает из чемодана перья.

— Лучше бы вы мне хвост сломали, честное слово! — вот и вся «похвала», которой удостаиваются несомненно талантливые певцы.

Золотые монеты так приятно потирают живот, подушечки лап и подбородок — истинную правду сказали коллекционеры об их удивительной удобности. Так и тянет растопырить лапы и поерзать по золотой подстилке, заурчать от удовольствия, только лежу неподвижно, чтобы не разбудить Арена, в темноте сокровищницы подпирающего меня теплым чешуйчатым боком. Пусть он и сказал, что Элоранарр не посмеет сюда влезть, но драконья сущность требует сторожить свое.

Выдохнув легкие искорки огня, кристаллы на стеллажах отзываются мягким блеском. В красноватом дрожащем свете оглядываю полки с разложенными на них сокровищами.

Не спится. Мысли всякие кружатся. И не только об Элоранарре... Месть получилась знатная, я еще хотела, чтобы еще недельку его каждое утро оперной арией будили, но Арен сказал, что это технически неосуществимо, пришлось смириться с тем, что оперой Элоранарр «наслаждался» всего три часа.

Искры угасают, я закрываю глаза и снова пытаюсь уснуть, но в мыслях прочно засел папа: с ним